Лала рассмеялась звонко от всей души.
– Сколь изощрённое ты наказание придумал для бедной беззащитной феи, – подивилась она сквозь переливы своего дивного смеха. – Какой жестокий и мстительный у меня кавалер.
– Какой есть. Ты ещё не знаешь всей глубины моего коварства. В деревне-то знают. Неспроста же меня сторонятся, – не унимался Рун.
– Да уж, – только и смогла вымолвить Лала, безудержно сияя.
Рун вздохнул, тоже чувствуя себя очень счастливым.
– Как же хорошо с тобой, Лала, – произнёс он расслабленно. – До сих пор не верится, что мы снова вместе. Ко мне всё же боги и правда очень благосклонны.
– Мне тоже очень хорошо. Поёт сердечко, – призналась Лала. – И облегчение большое. Не страшно. Долго было страшно, когда барон стал ко мне другим. А сейчас легко на душе. Знаешь, Рун, в твоём домике, у вас с бабушкой Идой, мне тоже было очень хорошо. Вспоминаю теперь наши деньки, нашу милую лавочку. Как мы закаты на ней встречали, обнимаясь. Чем-то похоже на тихую семейную идиллию. Если бы мы женаты были, то наверное так и проводили наши вечера. После дня дел и забот шли бы на нашу лавочку, обнимались, любовались бы на алое зарево в небесах, наслаждаясь счастьем и друг другом. Вели бы тихие приятные беседы. Даже скучаю уже по той жизни.
– Ну, теоретически мы возможно могли бы вернуться, – поделился мыслью Рун. – Вряд ли после жабы барон рискнёт тебя снова обидеть.
– Ах, заинька, после того, что произошло, никак мне нельзя возвращаться в деревню. Это его земли. Я тут в гостях. И гость я ныне нежеланный. Да и сама тут не хочу быть.
– Насчёт нежеланной я бы поспорил, – возразил Рун. – Признает, что был неправ, прощенье вымолит с великою охотой, как мне кажется, помиритесь, и будет снова перед тобою расстилаться в любезностях, и радоваться этому.
– Может и так. Но я его боюсь. Я ему больше не верю, Рун, – с сожалением сказала Лала. – Он непорядочный. И за тебя опасаюсь. Вдруг он тебе худое причинит. И люди ваши тебе зла желали. Увидят нас снова вместе, что если опять гневаться на тебя станут? И как обниматься теперь при них, когда ты по их мнению уже мне не жених?
– Тяжело тебе будет, солнышко моё, по лесам неделями летать, – заметил Рун.
– Не тяжело. Если будет к кому прижаться на ночь, – горячо заверила Лала.
– Это сколько хочешь, – улыбнулся он.
– Милый, ты уже покушал? – поинтересовалась Лала многозначительно.
– Ага.
– Тогда давай ложиться.
– Да рано же ещё. Не заснуть, – весело отозвался Рун.
– Я очень-очень устала, мой котик, – поведала Лала чуть иронично, но всё же с нотками мягкой искренности в голосе.
– Сейчас.
Рун убрал остатки еды в сумку, отряхнул кусок материи от крошек.
– Ложись, моя красавица, – молвил он ласково.
Крылышки Лалы сразу опали, она улеглась на куртке. Рун укрыл её материей и сам лёг рядом. Лала прижалась к нему.
– Ла-лала-лала, – замурлыкала она тихонько.
И столько было светлой радости на её личике, и столько счастья простодушного, и бесконечность теплоты, и приязни, и трогательной доверчивости. Много всего. Словно ребёнок, у которого осуществилась самая заветная самая бесхитростная и добрая мечта. Ну вот что-то такое.
– Странные вы всё же существа, – усмехнулся Рун. – Феи объятий.
– Что-то у тебя опять сердечко зачастило, как в наши первые дни, заинька, – невинно побуравила его Лала сияющими глазками.
– Волнительно, – вздохнул он. – Отвык.
– И что же тебя так волнует, суженый мой?
– А вот догадайся, – с юмором ответил он.
Лала долго смотрела на него приветливо, ничего не говоря, а потом вдруг её взгляд стал каким-то особенно беззащитным.
– Любимый.
– Что, голубка моя?
– Ты никогда не хотел… прикоснуться ко мне… там где нельзя. Пока я сплю? – спросила она мягко, продолжая глядеть ему в глаза.
– Вот те раз. С чего такие вопросы? – удивился Рун. – Тоже отвыкла?
– Ну, ты же парень. Мужчин влекут… женские тела, – пояснила она извиняющимся тоном.
– Я и раньше был парнем, не впервые вместе ложимся. Чего вдруг сейчас этим озаботилась? – продолжал излучать недоумение Рун. – Я дал тебе какой-то повод?
– Нет, нет, мой славный, – заверила она по-доброму. – Просто… раньше, когда мы спали вдвоём… это происходило ещё до деревни, в лесу. У нас были несколько иные отношения. Однако я и тогда чуточку опасалась. Ты хороший, но что как в тебе проснётся твоя мужская природа, и ты не удержишься?
– Лала, я никогда не причиню тебе обид, – с чувством произнёс Рун. – Ради чего мне это делать?! В чём выгода?! Одним прикосновеньем разрушить всё, что было между нами? Пойми, ты мне очень нравишься. Мне нравится любоваться, как ты лучишься счастьем. И будет горестно видеть, как ты грустишь. И будет мерзко, если я тебя расстрою. Обижу столь ужасно.