– Ой! – произнесла она радостно. – Ох, как голова закружилась. Оттаял, мой хороший?
– Не делай так больше, Лала, – смеясь, пожурил её Рун. На его физиономии застыло выражение бесконечного счастливого облегчения. – Ничего себе, позаботилась! А если бы я утопился, как сын Тияра? Лучше уж пусть убьют, чем такое снова пережить. Когда ты… ну… от меня отворачиваешься. Словно я злодей какой.
– С чего тебе топиться, Рун? – разулыбавшись от этого его счастья, и от своего, добродушно возразила Лала. – Ты же не влюблён в меня. И потом, ты всегда знал, что мы расстанемся рано или поздно. Не было у тебя причин топиться. Я всё правильно сделала. Пусть тебе будет больно, но ты останешься жив.
– Говори что хочешь, только я тебя люблю.
– Я и не спорю, – довольно ответила Лала. – Любишь. Но как друга. Как подругу.
– Как бы не так!
– А вот и так.
– А вот и нет.
Лала лишь фыркнула со смеху, лучась приподнятым настроением.
– Прости меня, Лала, – промолвил Рун сердечно.
– За что?
– За то, что принимаю тебя за девушку. Сам мучаюсь, и мучаю тебя.
– Рун, вдруг если бы не принимал, то и магии бы не было, и быть со мною не хотел?
– Не знаю, Лала. Мы те, кто мы есть.
– Рун, прости и ты меня пожалуйста. За всё. За то, что сделала тебе больно. Там, у барона, – ласково повинилась Лала.
– Это было чума как больно, – с улыбкой поведал Рун. – Я, Лала, давно привык, что люди меня шпыняют. Не хотят быть со мной. Но тебе верил. Полностью. И тут ты вдруг стала… как все. Для меня словно солнце погасло. Как хорошо, что моё солнышко снова сияет мне. Значит ты теперь моя кошечка?
– Вроде как, – весело подтвердила Лала. – Ох, внутри аж гудит всё, и бабочки порхают в животике. Как я счастлива. Прямо мурлыкать хочется. Мур, мур.
Она поскребла пальчиками по его груди, изображая, словно кошка царапает коготками.
– Рун, раз я была такой нехорошей. Сделала тебе больно. Придётся заглаживать вину.
– Я уже в предвкушении, – усмехнулся он.
Лала смотрела на него, смотрела, вдруг чуть привстала, склонилась над ним и нежно поцеловала в щёчку. И тут же опала на него, словно сражённая стрелой.
– Держи меня, Рун, а то упаду, – пролепетала она.
– Куда же ты упадёшь, если мы лежим? – тихо засмеялся Рун.
– Не знаю. У меня сейчас такое чувство… словно я куда-то улетаю. Боже! Надо же… как ты… зажёгся.
Она отрывисто задышала. Рун погладил её по спине.
– Ой, Лала, прости! – спохватился он чуть испуганно. – Не обижайся.
– На… на что? – с трудом проговорила она.
– Ну, что погладил. Мне же нельзя. Ласкать.
– Я и не… заметила… Рун. Трудно что-то… заметить. Когда столько магии. Всё хорошо, Рун.
Вскоре её дыхание начало успокаиваться. Она снова легла нормально, устроившись поудобней. А сама так и светится вся. Рун залюбовался на это, на неё, а она отвечала ему милым доверчивым исполненным бесконечностью тёплых чувств взглядом.
– Рун, послушай, – произнесла она по-доброму.
– Что, Лала?
– Те запреты. Не прикасаться. С нежностью. Наверное больше ни к чему. Тогда мы были ещё чужими. Сейчас нет. И раз мы не способны полюбить друг друга. Ты из-за проклятья, я из-за того, что фея. То нет в том и опасности для нас или бесчестья. Быть ласковыми. В прикосновеньях. Делай это иногда отныне. Изредка. Если захочешь. Я не обижусь. Кошечку же можно приласкать. И ей не запрещено ластиться.
Она провела ладошкой по его щеке.
– Только не увлекайся этим. Ладно? Изредка. Просто имей в виду, что я теперь не обижусь. Ты счастлив?
– Да, – отозвался Рун искренне. – Очень. Столько даров. Бесценных.
– Мне не жалко, – вздохнула Лала в расслабленном умиротворении. – Для тебя нет.
– Лала, – вдруг озаботился Рун.
– Что, мой хороший?
– А это уже была жертва?
– Ты о чём?
– Ну, ты меня поцеловала. Это жертва была? Ты теперь со мной расплатилась?
– А ты сам-то как думаешь, Рун? – улыбнулась Лала лукаво.
– Я не знаю.
– Какая же это жертва? В щёчку это не жертва. Жертва, это когда… Ну… как влюблённые целуются. В губы. Вот это жертва.
– Ну слава богу, – с облегчением вымолвил Рун. – А то как-то странно. Я как бы другого ожидал. От жертвы.
– Ну, это была не она.
– Я рад.
– Между прочим, Рун, ты уже отказался от моей жертвы. Помнишь ты это? – весело поинтересовалась Лала.
– Ох, верно! – озабоченно выдохнул Рун. – Ты меня вынудила, правда. Но… что поделать.
В его голосе Лала отчётливо разобрала нотки неподдельного грустного разочарования.
– Рун, – сказала она, уже без всякой шуточности. – Это не считается. Я действительно тебя вынудила. Кто ж станет целовать, когда его обидели.