— Обе части договора в мою пользу? — удивилась Лала. — Как-то нечестно. Ты простак, я не стану этим пользоваться. Я же фея, а не ведьма какая тебе. Надо чтобы договор был обоюдовыгодным. И проклятиями я не занимаюсь. Когда не в гневе.
— Ну, давай без ничего взамен. Разве так нельзя? Мне там тоже выгода.
— Какая? — с искренним непониманием уставилась на него Лала.
— Ну, мне вообще-то нравится наблюдать счастливую фею, а вовсе не рыдающую. Вернётся к тебе счастье, и мне станет веселее. Хорошая выгода.
Лала углубилась в размышления.
— Боязно, — поведала она. — Договоры дело серьёзное. Особенно такие. Ты попадёшь в беду, а я и помочь ничем не смогу. Нам запрещают заключать договоры, если есть выбор. Никогда не знаешь, чем тебе аукнется. Предугадать нельзя. Это всё равно как душу продать нечистому. Будешь сожалеть потом. А сломать такой договор нужно много магии. Мне столько не накопить.
— Ну, давай без договора. Просто на обещании. Слово дадим. Пообещай, что не станешь творить для меня чудеса без прям крайней нужды. А я обещаю, что не буду просить тебя о чудесах, и не буду считать тебя обязанной делать их для меня.
— А кто нарушит обещание?
— Ну… пусть тому щелчок по носу, — полушутливо заметил Рун. — Не знаю, как у вас, а у нас обещание есть обещание. Кто нарушает слово, тот пустой человек. Никчёмный. Думаешь, хочется мне сделаться никчёмным? Понять, что я вот таков?
— Как-то всё равно. Нечестно и жестоко, — с сомнением сказала Лала. — Быть с феей, и не иметь даже надежды на чудеса. Какой в этом смысл?
— Ну ты хочешь своё могущество или нет? — озаботил её вопросом Рун настойчиво.
— Хочу! Всем сердцем! Я же фея.
— Ну так давай.
Лала задумалась.
— Вот что, Рун. Это большая жертва с твоей стороны. Я пойду на такую же. Равноценную. Тогда это будет честно. За то, что ты отказываешься от моих чудес, Рун, в момент прощанья, когда верну способность уйти домой, я подарю тебе один свой поцелуй. По-честному, без обмана, настоящий.
Она посмотрела на него очень серьёзно.
— Это жертва? — удивился Рун. — Я как-то не горю желанием целоваться. Обниматься это одно, но поцелуй… это уже перебор, знаешь ли. Слава богу, что ты не фея поцелуев.
Лала сделалась аж пунцовой, в её глазах сверкнул гнев. Но вдруг сразу угас.
— Меня ещё никто так не оскорблял, — печально промолвила она.
— Да в чём тут оскорбление? — озадачился Рун. — Прости, я правда не понимаю. Для девушек поцелуи, это наверное нормально, для меня как-то не очень. Не хочу я целоваться.
— Чего от тебя ещё ожидать, — вздохнула Лала. — Пойми, я фея. А ты кто? Если бы тебя поцеловала принцесса, дочь вашего короля? Насколько это было бы для тебя даром? Насколько честью? А для неё насколько жертвой? Ущербом чести? Это огромная жертва была бы для неё.
— Но мне это не надо, — проговорил Рун мягко. — Может лучше денег, например?
— Деньги для меня не жертва. Они ничего не значат. Другой жертвы, равноценной твоему отказу от чудес, я не знаю. Когда ты влюбишься в меня, ты будешь мечтать о моём поцелуе, чтоб ты знал. Давай так: когда нам придёт пора расставаться, в награду за отказ от чудес я тебя поцелую, если ты сам того захочешь. Устраивает это тебя?
— Так гораздо лучше, — кивнул Рун.
Лала вздохнула.
— Ты всё равно захочешь, я знаю. Это неизбежно. Но я пойду на эту жертву. Потому что твоя жертва столь же велика.
— Итак, обещание, — объявил Рун, взяв Лалу за руку. — Я, Рун, обещаю, что не буду просить тебя о чудесах, Лаланна, не буду ожидать от тебя чудес, не буду вынуждать тебя к чудесам, и не буду считать, что ты должна делать для меня чудеса. А если я нарушу обещание, позор мне, как никчёмному пустому человеку.
— Я, Лаланна, обещаю, что не буду совершать для тебя, Рун, и при тебе чудеса иначе чем из крайней необходимости, а когда я верну свою способность уйти домой и нам придёт пора расстаться, я поцелую тебя на прощанье по-настоящему, без увёрток и обмана, если ты сам того захочешь. А если я нарушу своё обещание поцелуя, позор мне и бесчестие. И ещё, если я стану нарушать обет не творить без нужды для тебя и при тебе чудеса, за каждое такое нарушение я буду должна тебе лишний прощальный поцелуй. Всё.
Они расцепили руки.
— А последняя часть зачем? Про лишние поцелуи, — полюбопытствовал Рун.
— Я ведь фея, мне нравится творить чудеса, — объяснила Лала. — Так я точно удержусь от соблазна.
Она протянула ему ладонь, показывая, что собирается встать. Он подставил ей свою руку, она грациозно поднялась, и он, как и утром, вдруг притянул её к себе.