— Но ты вроде как обиделся.
— Вовсе нет, Лала. Просто ты никак не можешь понять… мою природу. Большинство людей, кажется, не могут быть одни. А я могу. Потому что они страдают, когда с ними никто не хочет быть. А я нет. Я так устроен, что если кто-то выказывает мне нежелание находиться рядом, нос воротит, или просто не замечает, я сразу же начинаю испытывать то же самое к нему. Моё сердце… словно отражает их чувства ко мне на них же. Довольно удобно, нет поводов расстраиваться, когда все от тебя отвернулись, так как ты и сам по собственному желанию тут же отворачиваешься от них. Проблема лишь в том, что я не управляю этим своим свойством. Тебе я всё время был нужен, каждую секунду, пока ты жаждала могущества. Пусть это и не очень приятно — быть просто путём к чему-то для тебя, но ты была абсолютно искренне всей душой заинтересована во мне. А потом бац, и перестала нуждаться. И я тут же перестал нуждаться в тебе. Ничего здесь не сделаешь. Есть твоя природа, и есть моя. Природа на природу. В принципе, это ничего особо и не меняет. Меж нами. Не о чем переживать. Единственно, теперь тебе нельзя будет пополнять магию. Я этого не хотел, но так случилось. Прости. Поэтому будь с ней поэкономней, не трать на пустяки.
— Ты всё ещё мне нужен, Рун, — возразила Лала. — Ты мой друг, знаешь ты это?
— Лала, вы, феи, высшие созданья. Мы вам не ровня, — сдержанно поделился Рун своим мнением. — Вы любите людей, ну вроде как детей, готовы делать чудеса для нас от сердца. Но не дружить с нами. Про фей у нас много сказок, однако нет ни одной про дружбу феи с человеком. Про одаривание дарами сколько угодно. Возможно, фея не может дружить с человеком, так же как и любить. Дружба не может быть неравной, а тут лишь задружи, человек станет просить фею по-дружески творить для него чудеса. И будет обижаться, если она откажет. Появится корысть в отношениях, и всё равно разрушит дружбу. Нам повезло, что мы договорились не творить чудес. Хотя бы я не впал в корысть. К чужим подаркам быстро привыкаешь. У нас в деревне дружили два соседа. И один разбогател. Ну и стал частенько давать бедному немного денег. Давал, давал, а потом вышло как-то, не смог дать. И тот разозлился страшно, теперь он богатого уж ненавидит люто. За то, что тот не одарил. Как будто был обязан одарить, и оскорбил, не дав.
— Много ли ты знаешь про фей, Рун? — спросила Лала со вздохом.
— Может и не много. Но поди поболе, чем иные учёные и маги. Кто фей видал лишь на картинках. Лала, друг это тот, кто тебе дорог. А не тот, через кого можно получить могущество или подзарядиться магией. И даже не тот, кто охраняет тебя и заботится. Рыцарь — это вроде как слуга дамы. Слуга по собственной воле. И это наверное правильно, просто служение не дружба. Когда ты хотела от меня могущество, это было очень похоже на дружбу. Не отличишь на вид. И я с тобой дружил. Но ныне я слуга. И я не против, просто… иллюзий боле не питаю.
У Лалы на глаза навернулись слёзы.
— Ну не плач, Лала, — выразил острожное сожаление Рун. — Ты же наверное знаешь, я не могу тебе врать. Не хочу. Говорю что чувствую. Скоро доберёмся до города, и все твои неприятности, связанные со мной, закончатся. Всего-то потерпеть. Ещё дня три примерно.
— Рун, столько выводов ты сделал обо мне. Лишь потому, что я растеряна была, узнав, что под проклятьем, и грустила. Друг ободрил бы, оказал поддержку, а ты удар наносишь в спину. Добить пытаешься как будто.
— Лала, я был готов тебя в объятиях сжимать хоть целый день. И ободрить словами добрыми хотелось. В момент печали всем нам нужен друг. Но я в твою печаль был тебе не нужен. И что тут говорить ещё. Не нужен и не нужен, мне не привыкать, меня устраивает. Жаль лишь, что с магией теперь у нас проблемы будут.
— Друг сам приходит утешать, не ожидая просьбы утешенья, — слёзы у неё лились и лились.
— Ну, может это я плохой друг. Не спорю, — согласился Рун. — Не зря же у меня нет друзей. Тогда зачем и переживать, Лала. Прости уж меня, да давай в путь отправляться. Быстрее дойдём, быстрее от меня избавишься. Три дня всего. И всё. Мучения твои закончатся.
Рун подошёл к ней:
— Ну же, Лала. Я не тот, из-за кого стоит проливать слёзы, — мягко сказал он. — Правда ведь? Пойдём. Может я тебе и не друг, но я очень хочу тебе помочь. Разве этого мало?
Лала подняла голову и пристально посмотрела несчастными глазками ему в глаза. По щекам её катились слёзы. Она смотрела и смотрела. Вдруг поднялась и обняла его крепко-крепко, так и продолжая реветь.
— Лала… — растерянно произнёс Рун, чувствуя, как в груди всё горит огнём. И тоже обхватил её руками. Она вдруг часто-часто задышала.