— Удержусь, суженый мой.
Он отпустил её и побежал за мужиком. Лала полетела следом.
— Дяденька, — окликнул Рун мужика, когда оказался в шаге.
Тот остановился, обернувшись.
— Чего тебе, незнакомец?
— Вы бы не могли продать мне ваш хворост. За медяк? — извиняющимся тоном осведомился Рун. — Мне сильно надо.
— Вязанку хвороста за медную монету? — с весёлым недоверием посмотрел на него мужик.
— Ага.
— Ну забирай.
Рун протянул ему монету. Мужик скинул с плеч вязанку, рассмеявшись щербатым ртом:
— Спасибо тебе, парень. Удачный день сегодня.
Он пошёл прочь, продолжая довольно посмеиваться.
— Ну вот, ещё одного человека осчастливили, не хуже, чем того дедушку, — заметил Рун. — Кажется, думает, что надул меня. Хотя по сути так и есть.
— Всего лишь медной монетке так радуются люди. И так горюют, теряя, — подивилась Лала. — А почему дяденька думает, что обманул тебя? Хворост долго собирать. Мы с тобой вон сколько времени тратили. И это прям не стоит монетки?
— Конечно нет, — подтвердил Рун. — Мы собирали долго… если после каждого прутика, как подберёшь, бежать обниматься… Чего же ты хотела? В принципе, его всё равно слишком быстро не насобираешь. Надо идти, надо искать. Только вот чтобы собирать его, не нужны ни мастерство, ни сила, ни сноровка. Его и дети и старики собирают. А прогорает он почитай одним махом. Если бы вязанка стоила медяк, все бы только и бегали за ним. Вся ребятня бы озолотилась. Зачем тебе хворост, солнышко?
— Хочу классическое колдовство сделать, котик. Я чувствую, что смогу это сейчас.
— Классическое?
— Да. Это прямо как в сказках, Рун. Это большое чудо. Слышал ты сказки, как фея обращалась в старушку, несла хворост, а того, кто вызывался ей помочь, одаривала магически в благодарность?
— Что-то подобное. Не про фей. Есть сказка, что старушке кто-то помог, а она отплатила даром волшебным. Не помню, каким.
— Думаешь, ваши старушки умеют дарами магическими наделять? Это была фея, милый, — объяснила Лала. — Это для вас сказка, потому что давно было, за века превратилось из были в небылицу. Феи очень любят так делать — обратиться человеком, нуждающимся в помощи, и за помощь бескорыстную вознаградить. Но мало кто способен на сие. А я сейчас способна. Возможно то, что здесь произойдёт сегодня, легендой или сказкой станет у вас впоследствии. Это очень почётно, Рун. Для феи. Спасибо, что разрешил.
— Да не за что. Не для меня, и ладно. За жертву было бы приятнее, но разве от тебя дождёшься. Только, Лала, ты что, в старушку хочешь превратиться?
— Да.
— Тебе может не понравиться результат, — многозначительно предупредил Рун.
— Не понравиться? — переспросила Лала с недоумением. — Неужто и старушку могут по попе шлёпнуть?
— По попе навряд ли, — покачал Рун головой. — А вот крепким бранным словцом одарить, это вполне. Ты же по дороге собираешься ходить? В сказке-то старушка в лесу ходила. А не в городе. Помешаешь лошади знатного господина, или просто кому. Ты натура чувствительная, горевать будешь, мне кажется. А могут и плёткой ожечь.
— Правда?! — пришла в полный ужас Лала.
— Очень маловероятно. Но всё же не исключено, — с сожалением поведал Рун.
— Какой мрачный у вас мир, — проговорила Лала растерянно и разочарованно. — Тогда конечно нет. Мне боязно.
— Жаль, зря монету потратили, — посетовал Рун. — Ну ладно, хворост для камина используем. Хоть какая-то польза. Слушай, Лала! А ты можешь меня в старика превратить?
— Тебя?
— Ага. Для меня бранное слово, как с гуся вода. А плёткой если вдруг, ну и подумаешь, полечишь меня потом да обнимешь понежнее, я даже в выигрыше окажусь.
— Тебя могу, — кивнула Лала. — Я, мой хороший, для тебя многое могу колдовать. Может даже больше, чем для себя.
— Вот и прекрасно. Только чтоб не навсегда. Не хочу быть старым.
— Навсегда я такое не умею, заинька. Я не богиня.
— Тогда давай. Колдуй. Без штрафа. Надо лишь, чтобы никто не заметил моё превращение. Я-то не незначимый.
— Нужно обняться. И так колдовать. Ежели рядом нету тех, кто тебя лично знает, милый, то всем будет всё равно.
— Отлично. Приятный способ превращения, — порадовался Рун.
Он шагнул к Лале вплотную и обхватил её руками. Смотрел на неё и улыбался. Лала вздохнула, как будто с облегчением, и тоже разулыбалась, глядя на него чувствами тёплыми исполнено. Глядела, глядела, и вдруг осветилась вся синим светом.
— Стань стареньким, суженый мой, — ласково произнесла она.
На мгновение сияние перешло на Руна. Волосы его тут же побелели до белоснежно-белёсых и поредели, лоб покрылся морщинами, черты лица укрупнились, с подбородка свесилась жиденькая белая-белая борода, одежда изменилась на плохенькую залатанную, тело словно усохло. И перед Лалой вместо молодца предстал старичок с доброй удивлённой физиономией.