Но парня и след простыл, свернул за угол, и исчез. Рун, чуть не падая со смеху, повернулся к Лале. Зрелище, открывшееся ему, было очень живописным. Глазки у неё округлённые, ротик открыт, а на личике глубокое потрясённое изумление.
— Он что, тебя ограбил? — проговорила она оторопело, словно не в силах поверить в произошедшее.
— Ну, вроде того, — продолжая хихикать безудержно, кивнул Рун. — Помог так помог. Избавил от ноши.
— Боже мой! — покачала головой Лала в растерянности. — Я даже представить себе такого не могла!
— Ну вот, теперь будешь представлять.
— Рун, почему ты смеёшься? — с непониманием и даже как будто слегка с укором спросила Лала.
— Потому что это смешно, — признался он. — Я, если честно, тоже не ожидал. Чего мне горевать, я же не настоящий дед, и не собирал этот хворост. Был бы настоящий, как тот, что монетку потерял, наверное и расплакался бы. А так… Он в общем-то действительно помог. Не придётся боле с вязанкой расхаживать.
— Это очень плохой поступок, Рун. Очень-очень, — грустно молвила Лала. — Он же не знал, что ты не настоящий старичок. Я тоже думаю, что настоящий расплакался бы горько. Столько трудов, столько времени и усилий. И даже то малое, полученное так тяжело, отняли. Это была проверка, Рун. Чем бы она не закончилась, я должна воздать по заслугам. Так полагается.
— Солнышко моё, ты расстроишься очень, если примешься его наказывать, — став серьёзным, мягко поделился мыслью Рун. — Бог с ним. Так вышло, что волей случая он не сделал настоящего зла. Просто не прошёл твою проверку. Сам себя наказал, мог бы получить дар чудесный, а не получит ничего. Это уже наказание. День такой замечательный сегодня, ты накажешь его, будешь переживать. Не стоит он того.
— Я его накажу как-нибудь не очень сурово, чтобы не сильно переживать, — возразила Лала. — Но получить то, что заслужил, он должен. Тогда это всё было не зря, тогда ты вязаночку столько носил не зря. Обнимешь меня, мне и полегчает.
— Как пожелаешь, милая. Буду обнимать сколько нужно. Хоть весь день, — ласково пообещал Рун.
— Спасибо, мой хороший. Это всё равно очень почётно. Для феи. У нас, может, каждая мечтает, чтобы нечто подобное с ней произошло. Встретить человека, дать ему выбрать между добром и злом, и воздать по заслугам. В ваши сказки сей случай конечно не войдёт. После того, что приключилось. А у нас, когда я вернусь и расскажу… наверное станет историей, интересной многим. Кажется, я придумала награду для этого грабителя.
Лала взмахнула ручкой, осветившейся ярким синим светом. Через мгновение тот потух, а она стала ещё печальнее. Рун шагнул к ней и обнял.
— Кудесница ты моя златовласая, — нежно улыбнулся он.
Лала вздохнула.
— Какой всё-таки странный у вас мир. И дурное и хорошее вперемешку.
— Не было бы дурного, никто бы не ценил хорошее, — тихо заметил Рун.
— Я в этом совсем не уверена, — грустно возразила Лала. — У нас мало дурного, а хорошее всё равно ценится. Хотя может в чём-то ты и прав.
— Что ты ему хоть сделала-то? — полюбопытствовал Рун аккуратно.
— Ему тоже будут сниться особые сны. Только другие, чем тебе, — тусклым голоском поведала Лала. — Сегодня ему явится старичок. В твоём образе. И откроет, что он потерял. Что мог бы дар магический обрести, а обретёт… Теперь целый год, в тот день, в какой он не сделает хотя бы одного доброго дела, во сне он будет стареньким носить вязаночку. А проснувшись, будет чувствовать себя, словно действительно носил её всю ночь. Ну а коли он сделает дурной поступок… Дедушка снова явится к нему в эту ночь и накажет, как у вас наказывают расшалившихся деток. По попе прутиком. А больно ему будет по правде. Ежели в течение года он ни одного дурного поступка не сделает, чары развеются.
Рун захихикал.
— Хитро, — одобрительно покачал он головой. — И вроде и зла-то никакого нет. Делай по одному доброму делу каждый день, и спи себе спокойно. Но всё же вы опасные существа.
— Для тех, кто пытается делать нам дурное, безусловно, — с печальным личиком подтвердила Лала. — Я устраивала эту проверку совсем не для наказаний. Для награды. Мне бы и на ум не пришло, Рун, что так может быть. Даже у вас. Пожалуй, больше я не стану никогда никого проверять. Как же мне тепло от тебя, милый. Всё плохое словно отступает. Я прямо чувствую, как оно рассеивается. Спасибо. Мне полегче уже.
Хотя настроение Лалы и улучшилось, отменить чары состаривания она оказалась не в состоянии. Феи существа с тонкой душевной организацией, для разных типов колдовства им требуется особое вдохновение, для каждого своё. Сейчас у неё не было ни на что моральных сил. Поэтому возвращаться на постоялый двор Рун не рискнул. В теории её незначимость могла бы помочь ему попасть в их комнату и в образе деда, проскочив мимо Уго, однако даже и у самой Лалы присутствовали сомнения на сей счёт. Оставалось только ждать, чары рано или поздно должны были развеяться сами. Пока Рун бродил с вязанкой по городу, он успел заметить ответвление дороги, ведущее к реке. К реке он и предложил пойти дожидаться. И вот, через треть часа неторопливой прогулки по улицам, они уже очутились на берегу. Рун хотел было расположиться на песке, постелив Лале куртку, и лишь тут сообразил: куртки-то нет, обращена магией в стариковские одежды. Пришлось им немного отойти от воды, обосновавшись на травянистом прибрежном лужке. Но может так вышло даже и лучше. Вокруг цвела травка, зеленея мягким ковром, тревожа обоняние ароматами лета. Простирающаяся пред глазами необъятная водная гладь навевала воспоминания об озере, согревая душу. Им было хорошо. Сидели в обнимку, с интересом наблюдая за местной портовой жизнью. Городок близ деревни Руна не был на реке, был около неё, но не на ней самой, да и она не использовалась для перевозки грузов, грузы перевозили через неё, так как она разрезала собой большую дорогу надвое. А здесь явно нашли воде более полезное применение. На берегу имелся причал, какие-то постройки, у причала стояла большая парусная ладья, подле неё суетился народ, мужики грузили бочки и мешки, разгружая телегу. Лала окончательно отошла от своих печалей, улыбалась умиротворённо, а вскоре и засияла тихим счастьем. Рун тоже разулыбался, любуясь этим сиянием.