— Даже много, — тихо отозвалась Лала.
— Ну и?
— Наверное, ты любишь меня, а не её, — признала она жалостливым голоском.
— «Наверное», — с полушутливым осуждением повторил он за ней. — Да уж, Лала. Ну ты даёшь. Я ведь с тобой всё время. И магия всегда есть. Мне никто не нужен кроме тебя. Мы клятвы давали, помни об этом. И вообще… Нашла к кому ревновать. То к старушкам, теперь к девочкам.
— Уж больно она тебе глазки строила. И ещё поздоровалась так ласково. «Добрый вечер, Нур», — передразнила Лала с негодованием. — У-у-у, нехорошая.
— Солнышко, мне кажется, ты всё же несправедлива к ней. Показалось тебе, — предположил Рун. — Ей и о парнях-то думать рано ещё.
— Ох, Рун, — покачала головой Лала, удивляясь его наивности. — Поверь мне, я ведь девушка, я знаю, все её мысли сейчас только о женихах.
— Хочешь сказать, ты в её возрасте тоже думала лишь о женихах? — усмехнулся он.
— Так ничего и не изменилось с тех пор, — совершенно серьёзно ответила Лала. — Я замуж хочу.
— Но… не за меня, — добродушно вздохнул Рун.
Лала посмотрела на него с теплотой и приязнью, ничего не говоря. На её личико начало возвращаться счастливое сияние.
— Я в общем-то понимаю. Что не пара тебе, — посетовал он. — Легко хотеть жениться на фее. Этого всякий хочет. Но вот стать тем, за кого и она захочет выйти… Это надо быть… Даже не знаю, каким. Достойным её. Эх!
— Рун, у фей есть сердечки, и они тоже совсем не из льда, — нежно поведала Лала. — Можно девушку завоевать, покорить как-то, своими чувствами пылкими, своей настойчивостью. А может быть так, что ты просто полюбишься ей. Без всякой видимой причины. Даже сам того не желая. Вдруг её сердечко растает и к тебе потянется. У меня сейчас так.
— Вот же лисичка.
— Вовсе и не лисичка, — разулыбалась она. — Я тебя люблю. И ты меня не покорял даже. Может и покорил. Уж больно ты горазд обниматься. Ну такой ласковый. Вот этим. Может даже в нашем мире никто с тобой в этом не сравнится. Точно никто. А про то, что каждый хочет взять фею в жёны… Фея это же не только её красивое личико, заинька. Это душа, характер. Мы не такие как вы. Как большинство из вас. Думаешь, всякому из людей нравится, что мы таковы? Нет. Те, кто хитрый да себялюбивый, наверное сочтёт всякую из нас… по детски примитивной и неразвитой за наше стремление всегда быть хорошими. Ему будет неинтересно с нами. Ты очень простодушный, феи тоже. Мы с тобой спасали букашек, ходили утешать девицу, которая юбку высоко зашивала, и тебе это было важно, ты не считал это глупым или детским. Понимаешь ты меня, Рун?
— Ты мне так всё расписываешь Лала. Какой я. Только замуж за меня не хочешь. Вот же странно, да? — с юмором подивился он.
— Ох, котик, ты прямо не сдаёшься, — иронично заметила Лала.
— Да я шучу, прости, — улыбнулся Рун. А затем посмотрел на неё серьёзно и чуть виновато. — Лала, ты не обижаешься на меня, что часто замуж зову? Мне уж и самому неловко, и знаю, что не выйдешь, а не могу удержаться. Вот что со мной? Прости меня, ладно?
— Я не обижаюсь, мой славный. Это… даже приятно, — одарила его Лала лукавым взглядом. — Когда любишь, всё в ином свете воспринимается. Что от других было бы беспокойством, настойчивостью, назойливостью… от тебя… Согреваешь мне сердечко раз за разом, и только. Это так мило. И забавно, ведь знаешь же, что не вольна я в выборе жениха, у папы надо сватать.
— Посмеиваешься надо мной, да? Ну, хорошо, хоть не обижаешься. Мне поспокойнее будет от этого.
— Ты зови меня, заинька, в любой момент, как захочешь, — проронила Лала весело. — Я с удовольствием откажу тебе снова.
— Вот так фея, — покачал он головой с притворным осуждением. — Жестокосердная.
— Вовсе даже и нет. Сам виноват.
— Выходи за меня, а?
— Нет.
— Я знатный жених.
— Рун, я кушать хочу, — смеясь, молвила Лала. — Пока ты меня сватаешь, уже остынет всё.
— Дак тебя же отогревал. А то разгневалась, ни за что. Слава богу, оттаяла вроде бы, — порадовался Рун. — Теперь можно и поесть, лебёдушка моя. Когда меж нами лад, трапеза гораздо приятнее.
— Не заглядывайся на Ваю, — улыбаясь, строго посмотрела на него Лала.
— Не, не буду, — усмехнулся он.
— И на других девушек тоже.
— Хорошо.
После ужина надо было отнести посуду. И перспектива этого Руна не радовала.
— Эх, вот же засада, — посетовал он. — Сейчас выйдем, и все на меня опять станут глазеть. И тишина. Это жутковато. Прямо не знаю, что делать. Как убедить народ, что я не колдун? Наверное уже никак. Завидую прямо твоей незначимости. Удобно. Может конечно не обиделись бы на меня дяденька Уго и Вая, если бы я не стал посуду относить. Раз уж я их почётный гость. Но всё ж таки это непорядочно будет.