— Вдруг ночью, пока я сплю, — жалостливо предположила Лала.
— Кто я по-твоему?! Насколько я подл?! — изумился он.
— Прости, ты хороший, — поспешила повиниться Лала. — Я не права, прости, любимый. Не был ты с ней, теперь я точно уверена. Ух, эта Вая. Нехорошая.
— А она-то здесь причём?
— При том. Зачем она с тобой ласкова была и глазки строила? Ты мой.
— Она не знает, что ты здесь. Думает, я свободен, наверное.
— Действительно, — вздохнула Лала. — Незначимой быть плохо. Не отвадить других девиц от жениха.
— Да мне никто не нужен, лебёдушка моя, — с чувством заверил Рун. — Я никого и не замечаю, кроме тебя. Для меня весь мир незначим, значима лишь ты.
— Ой, какие красивые слова! Спасибо, милый, — порадовалась Лала.
— Да пожалуйста, — беззлобно ответил он. — Только, Лала, прекрати думать обо мне настолько дурно. Мы ведь клялись в верности. Это же не пустяк. Если я подлый изменщик и клятвоотступник, зачем я тебе вообще?
— Ну не ругай меня, заинька, — елейным голоском попросила Лала.
— Ладно уж, не буду, — пообещал Рун с улыбкой. — Ох, Лала. Говорила ты, что феи ревнивы, но такого… я и представить себе не мог! Не скучно вам там живётся, видимо. У вас в стране. Выходит, если мир полон доброго волшебства и в нём почти нет проблем, их надо себе выдумать?
— Вовсе я ничего и не выдумываю, — ласково возразила Лала. — То, что тебе никто не нужен, совсем не значит, что никому не нужен ты. Не одна я умею строить глазки, суженый мой, а ты юноша простодушный наивный. И у тебя ко мне лишь ангельская любовь. Какой толк будет от клятвы, если ты полюбишь другую? И станешь мучиться, из порядочности оставаясь со мной. Ты можешь воспринимать мою ревность как мою причуду, но у меня сердечко болит, когда ты смотришь на других девушек. Понимаешь ты это, Рун?
— Я постараюсь беречь твоё сердечко от боли, ласточка моя, — со всей серьёзностью произнёс он. — Но уж и ты моё побереги. Не прогоняй меня, когда мы в ссоре. Всё равно у нас всё всегда кончается примирением в объятьях. Почему бы с этого и не начинать, лишь мы поссоримся?
— Так не выходит, мой львёнок, — посетовала Лала мягко. — Когда обижена, не совладать с собой.
— Значит надо просто не ссориться, — озвучил идею Рун. — Доверяй мне, я тебя не подведу.
— Хорошо. А ты не заглядывайся на других девушек.
— Больно надо мне на них заглядываться, когда у меня самая красивая самая милая невеста в мире, — с юмором ответил он. — Давай спать, ревнивица моя.
— Давай, — расслабленно отозвалась Лала.
Наступила тишина. Где-то вдалеке лениво гавкнула собака, с снова всё затихло.
— Рун, — позвала Лала.
— Что?
— А с кем тебя видели-то, как ты думаешь?
— Да бог его знает. По-моему, это про тебя речь идёт. Более не про кого, — поделился он соображением. — Я всем говорю, что я вдвоём, тебя не осознают, вот и говорят: «с какой-то девицей».
— Наверное, ты прав, — успокоилась Лала.
— Между прочим, в обителях магов нету девиц, — проронил Рун.
— Как замечательно.
— Я думал, тебе хочется подружек завести, — заметил он не без иронии.
— Обойдусь как-нибудь, — улыбнулась Лала.
Глава 4. День третий
Где-то невдалеке жизнерадостно пела птичка. Кричали петухи, приветствуя рассвет. Рун зевнул, возвращаясь в сознание. Сколько-то мгновений его память удерживала последние минуты сна, в которых он стрелял из длинного эльфийского лука, в пальцах ощущалось жёсткая струна тетивы, в ушах стоял свист стрел, а вокруг представали дивные пейзажи весенних цветущих земель эльфов. Но сон окончательно развеялся, унося с собой все воспоминания о нём. Рун помнил лишь, что видел что-то. А что конкретно… Ни единой детали не осталось. Впрочем, разве это важно, когда рядом спит любимая девушка, улыбаясь счастливо. Он засмотрелся на неё, сам разулыбавшись. Ну до чего же милая. Так и хочется… много всего. Приласкать, поцеловать, сделать ей что-то приятное.
— У-у-у, нехороший, — довольно пожаловалась Лала сонным голоском. — Не даёшь мне спать совсем, Рун. То магией разбудит, то барабанной дробью сердца.
Она открыла глазки, воззрившись на него с очаровательным игривым укором.
— Ну прости, — усмехнулся Рун. — Я не виноват, что у тебя такой хороший слух.
Они смотрели друг на друга, оба счастливые безмерно. И не в силах были насмотреться.
— Рун, я тебя очень-очень-очень сильно люблю, — произнесла Лала, лучась чувствами тёплыми.