— Да знаю, — с юмором ответил он. — Вчера чуть не прибила. Из ревности. Это же не просто так. Я тебя тоже очень-очень-очень люблю, невеста моя прекрасная, милая моя Лала.
— Ой, как нежненько! Спасибо, суженый мой, — порадовалась Лала.
— Да не за что. Какие у нас планы на сегодня?
Лала чуть призадумалась.
— Не знаю, котик, — благодушно сказала она. — Мне трудно что-то планировать, когда мне мир ваш плохо известен. Пообниматься, покушать, снова пообниматься, а там… ты предложи.
— Можно всё же пойти посмотреть дома знати, — откликнулся он. — Потом… давай уж сходим к меняле. Без меди плохо. Тогда и на рынок появится смысл снова заглянуть. Да это даже и нужно. Продуктов закупить в дорогу. Скоро в путь, а грибы ты не хочешь. Ну и вкусного чего-нибудь опять. А то и вещицу какую, ежели пожелаешь.
— Хороший план, — одобрительно молвила Лала, сияя. — Чего это ты расщедрился, заинька?
— Зачем ещё не нужны деньги, как не для того, чтобы тратить их на девушку свою, — улыбнулся он.
— Слова не мальчика, но мужа, — похвалила она его озорно.
— Я бы хотел… быть мужем, — поведал Рун с комичной доверительностью. — Так ты согласна выйти за меня, да? Ура!
— Ага. Как только у папы моего получишь позволение на этот брак, жених мой дорогой, так тут же свадьбу и сыграем, — рассмеялась Лала.
— Ну, это мелочь. Заскочу к нему как-нибудь на днях.
Лала глядела на него, глядела, приязненно, и тепло, и ласково, и счастливо, и… как будто задумчиво, словно размышляя о чём-то.
— Рун, — позвала она тихо.
— Что, красавица моя?
— Знаешь, я решила. Ты только сильно не радуйся. Этого всё равно не произойдёт.
— Как загадочно. Чего не произойдёт?
— Того, что я сейчас скажу. Этого точно не случится, Рун. Я всё равно вернусь домой. Но ежели не вернусь… Ровно через три года начиная с этого дня… Нет, даже со дня нашей первой встречи. Ежели в течение трёх лет я так и не смогу вернуться домой, я выйду за тебя. Даю тебе слово чести.
Рун воззрился на неё в лёгком недоумении, словно не поверив ушам.
— Ты только не надейся, заинька, я всё равно вернусь за это время, — очень мягко попросила Лала. — Меня родители хватятся и спасут. Они могучие волшебники. Найдут способ. Но если всё же нет. То выйду. Обещаю.
— Ты… это сейчас… серьёзно? — с озадаченной миной на физиономии проговорил он.
— Очень серьёзно, милый, — подтвердила Лала без тени шутки, глядя на него как-то по-особенному. Доверчиво, и добродушно, и чуточку иронично.
— А как же… родительское благословение?
— Так у кого его испрашивать? — пожала она плечиками. — Я что, должна умереть старой девой? Не спасут меня за три года, значит… сами виноваты. Я же не могу гадать, спасут меня хотя бы после или нет. Не осерчают поди, поймут. Но они точно спасут меня, Рун. Точно-точно. Иного быть не может. Или я сама найду путь домой. Поэтому ты не надейся, мой хороший. Просто знай. Если так сложится, что я тут надолго, я выйду за тебя. Ты как будто не рад, Рун. Или всё ещё не веришь?
— Ну… — он призадумался. И вздохнул. — Ты по правде-то меня и не любишь, как бы. По-настоящему. Любишь ангельски. Это вроде сильной дружбы для тебя. Я не дурачок, понимаю. Получается, выйдешь вынужденно, потому что надо за кого-то. Я так не хочу.
— Вот ты какой! Сватал, сватал, и тут «не хочу», — с деланным осуждением молвила Лала. А затем улыбнулась тепло. — Ох и глупенький ты у меня, Рун. Ты пойми, когда двое женятся… Они становятся навеки принадлежащими друг дружке. Это значит, вся моя ласка будет только для тебя. Вся моя нежность будет только для тебя. Вся я буду только для тебя. Ты и не заметишь разницы. Да её почти и не будет. Супружество меняет многое в отношениях. Мы будем очень-очень счастливы вместе. Даже с ангельской любовью. Я буду очень-очень счастлива с тобой, я это точно знаю. И тебя сделаю очень счастливым, даже не сомневайся.
— Ну… ладно. Тогда я согласен, так и быть, — усмехнулся он, вернувшись в приподнятое расположение духа.
— Ишь ты, согласен он! — притворно надула губки Лала. — Мне, между прочим, обидно. Сказала ему «да», а он насмехается, вместо того, чтобы умирать от счастья.
— Ничего себе счастье! — развеселился Рун. — «Этого никогда не произойдёт, милый, но ты радуйся». Буду прям праздновать сегодня. Три года. Давай через месяц?
— Может лучше через день? — посмотрела на него Лала с иронией.
— Это было бы идеально, — кивнул он.
Лала рассмеялась. Рун тоже. А затем стал серьёзным.
— Только у меня есть условие, — мягким тоном поведал он. — Я не могу считать твои слова обещанием. То есть обязательством. Три года большой срок, люди меняются, мы ссоримся порой. Вдруг ты меня возненавидишь?