— В темницу его! — разъярённо прошипела она.
— Ты уж не серчай на нас, господин не маг. Мы тут ни при чём. Просто исполняем приказы, — почтительно попросил черноусый стражник, пока тюремщик, сгорбленный седобородый старик, костлявыми пальцами запирал решётчатую дверь камеры на ключ. «Господин не маг» он теперь произнёс без всякого намёка на шуточность. Только уважение и капелька робости, и всё.
В темнице было не так уж и темно, через оконца с передней стороны, где отсутствовали камеры, пробивался свет, неплохо освещая всё вокруг. А вот запах здесь был не очень. Спёртый затхлый воздух, моча, испражнения, гнилая солома — лёгкие оттенки таких ароматов наполняли сеи гостеприимные стены.
— Я понимаю, вы не виноваты, — сдержано ответил Рун.
— Мог бы и стерпеть. Подумаешь, облили. Дворяне всё же. Что теперь будет? — обеспокоенно посмотрел на него рыжеусый.
Рун счёл за лучшее промолчать.
— Чего вы перед ним расшаркиваетесь-то? — с недоумением поинтересовался старый тюремщик.
— Того, что это тот самый чудотворец. О ком все сейчас говорят, — пояснил черноусый.
— В темнице каждый человек просто заключённый, кто бы он ни был, — равнодушно заметил старик. — Тут и не такие бывали.
— Ну-ну, — саркастически проронил черноусый. — Смотри не пожалей потом о своих словах.
Стражники направились прочь, негромко перебрасываясь фразами. В тишине темницы хорошо было слышно их голоса.
— Сразу два чуда за сегодня удалось лицезреть, — покачал головой черноусый. — Повезло, что нас послали.
— Ага, — кивнул рыжеусый. — Даже не знаю, какое чудо лучше. Сколько на леди Фьентезану пролилось? По-моему бочки две, не меньше.
— Ну, она хотела чуда. Она его получила, — усмехнулся черноусый.
Оба стражника рассмеялись.
— Милая, — позвал Рун ласково.
Лала стояла, отвернувшись.
— Ласточка моя, ну давай я обниму. Легче станет, вот увидишь.
— Нет. Мне стыдно обниматься такой. Не трогай меня пожалуйста, Рун, — горестно возразила она.
— Солнышко, ну чего вдруг? Я тебя без платья обнимал. Уж дважды. А тут просто мокрое. Ты же закрылась руками. Могу зажмуриться, если хочешь. Пожалуйста. Мне тоже тяжело. И соскучился уже.
Как ни грустила Лала, его исполненный жалостливыми нотками голос заставил её коротко рассмеяться.
— Ладно уж, обними. Раз так соскучился, — вздохнула она.
Он шагнул к ней. Она повернулась, держа ручки у груди. Глядела на него мокрыми печальными глазками. Рун прижал её к себе.
— Ну ведь легче так? — мягко спросил он. — Мне вот гораздо.
— Ну да, чуточку полегче, — в её очах зажёгся тёплый огонёк, пробиваясь сквозь грусть.
— Эй, юноша, тебе что-нибудь надо? — осведомился старик-тюремщик, воззрившись пристально, словно в раздумьях, стоит ли пленник особого отношения.
— Поесть бы мне что-нибудь, дедушка, — попросил Рун вежливо.
Старик закивал и неспешно побрёл прочь, шаркая ногами. На его поясе позвякивала связка ключей.
— Лала, а ты переживаешь из-за того, что наказала начальницу, или из-за… прозрачного платья? — тихо задал вопрос Рун участливым тоном.
— Из-за всего понемножку, — поведала она опечаленно. — Из-за прозрачности больше. Много ты успел увидеть, Рун?
— Может мы не станем это выяснять? — предложил он ласково. — Какая разница. Забудем, словно и не было ничего.
— Мне бы хотелось знать, котик.
— Ну… тебе не понравится то, что я скажу, — посетовал он со вздохом.
— Так много?
— Ты была рядом совсем. И… почему-то… мне ещё тяжелее было сладить с желанием смотреть. Чем в прошлый раз. Я боролся с собой, ты не представляешь как. Но… не мог отвернуться. Зажмурился, и лишь тогда смог. Прости меня. Вот что со мной?!
На его физиономии отражались глубокое болезненное раскаяние, вина и сожаление.
— Ты мужчина, вот что, — совсем упав духом, молвила Лала.
— Я просто не ожидал, — признался он чистосердечно. — В первый раз я не ожидал, что так может быть. Второй раз не ожидал, что это может произойти снова. В третий раз я буду готов. Я обязательно отвернусь гораздо быстрее.