— Нет, не чувствую, что смогу, — отозвалась Лала с сожалением.
— Парень, а ты чудотворец? — тюремщик так и буравил его взглядом, исполненным сомнений.
Рун отрицательно покачал головой:
— Я просто крестьянин.
— Зачем же я тебе тогда еду носил? — озадачился старик.
— Потому что вы добрый, — вполне искренне предположил Рун.
— Насмехаешься? — глаза старичка зловеще блеснули. — Погоди-погоди. Посмотрим, как запоёшь через день-два.
Он пошёл прочь, шаркая ногами.
— Ну вот, и этот на меня осерчал ни за что, — посетовал Рун. — Лала, а ветерок ты не можешь поднять вокруг себя? Ветерок хорошо сушит. Быстро.
— Ветерок? Кажется, смогу, котик.
— Хочешь, подержу тебя сзади.
— Ну подержи. Только не заглядывай мне через плечо, Рун, — попросила Лала доверчивым голоском.
— Не загляну, — заверил он мягко.
Он взял её сзади за талию, и через мгновенье вокруг них задуло, шевеля солому на полу. Ветер был очень тёплый, свежий и приятный. Запахи мочи перестали бить в нос.
— Ой, прямо на глазах сохнет! — обрадовалась Лала.
— Ветер сушит лучше чем солнце, — кивнул Рун. — Да у тебя ещё и ткань такая тонкая.
Через минуту ветер стих. Лала повернулась к Руну, сияя личиком.
— Ну вот, теперь хоть не стыдно, — сказала она не без капельки смущения.
Рун смотрел на неё, улыбаясь. Лала смотрела на него.
— Что? — спросила она с ласковым очаровательным недоумением.
— Ты снова в хорошем настроении, вот что. А то плакала, не знал, что делать.
— Это ты мне осушил слёзки, милый, — довольно похвалила его Лала. — Исцеляют объятья сердечко феям объятий. Твои мне исцеляют всегда. Это удивительно, Рун. Всё дурное уходит. Даже тени не остаётся.
— Не переживаешь, что наказала начальницу?
— Если только чуточку, любовь моя, — Лала шагнула к нему и обняла сама. — Она нехорошая.
— Что мы будем делать теперь? Со всей этой тюремной романтикой? — со смесью юмора и озабоченности поинтересовался Рун.
Лала рассмеялась.
— Не думаю, что нам придётся что-то делать, — поведала она. — Обижать фею… это всегда имеет последствия. Надо просто подождать. Но мне немножко необходимо поколдовать. Можно, жених мой славный?
— Ты уже в темнице, дорогая невеста. Это само по себе наказание. Здесь штрафы не действуют, — пожал плечами Рун, любуясь на неё.
— Ты добрый. Спасибо, — расцвела Лала тёплой улыбкой.
Она немедля озарилась синим светом. Вдруг гнилая солома с пола исчезла, заменившись толстым слоем душистой свежескошенной полевой травы. Кружка превратилась в кувшин с соком, сухарь многократно увеличился в размерах и обратился свежевыпеченным яблочным пирогом на тарелке. Камера заблестела чистотой дворца, утратив всякие намёки на ароматы нечистот.
— Неплохо, — с уважением покачал головой Рун.
— Вот теперь можно и насладиться свиданием в темнице, — озорно заметила Лала. — И покушаем наконец.
— А долго нам здесь… наслаждаться? — осведомился Рун аккуратно.
— Не знаю, — беспечно ответствовала Лала. — Самим уходить отсюда нам не стоит. Иначе за тобой начнёт гоняться вся местная стража. Я не хочу, чтобы ты обрёл славу преступника. Пусть тебя выпустят. Они это сделают так или иначе. Надо просто подождать. Может до завтра. Вряд ли долее. Только ты слушайся меня, Рун. Я тебя научу, как себя вести. А ты делай так, и ничего не бойся. Мой великий врунишечка.
Рун и Лала лежали на куртке, расстеленной на подстилке из полевых трав, мирно беседуя о разном, когда к решётке явились четверо: старый тюремщик, два стражника, не те что прежде, незнакомые, и офицер из знати.
— Ты прямо с почётом его устроил, дед, — подивился офицер.
На лице у того нарисовалось глубокое изумление.
— Откудова это всё? — спросил он у пленника, впав в лёгкую прострацию.
— Всё так и было, — не моргнув глазом ответил Рун.
— Погоди-погоди, — недобро посулил старик. — Сейчас высекут тебя, отпадёт охота глумиться.
Он стал бренчать связкой ключей, отыскивая нужный. И стражники, и офицер смотрели на Руна с любопытством.
— Приказано тебя выпороть хорошенько, Нур-чудотворец, — сообщил офицер дружеским тоном. — А потом снова сюда, и будешь суда дожидаться. Месяц-другой. Палач уже ждёт. Пороли тебя когда-нибудь?
— Было дело, — кивнул Рун.
— Тогда должен знать, что это. Но ты как будто не боишься. Думаешь, чудеса помогут тебе избежать порки?
— Я к чудесам не имею никакого отношения, господин, — спокойно заметил Рун. Отломил кусок пирога, принялся неторопливо жевать, с равнодушием взирая, как старый тюремщик проворачивает ключ в замке.