— Клянусь честью, месяц буду нем как рыба, — взволнованно пообещал Уго.
Он весь замер в ожидании.
— Ну… угадать-то не трудно, — Рун сделал паузу, нехотя подбирая слова, всё ещё не уверенный, правильно ли они поступают, откровенничая с Уго. — Кто чудеса великие творит? Все добрые, все разные, бесплатно. И звери от кого в восторге?
— Фея? — сразу же предположил Уго осторожно.
— Она, — кивнул Рун. — Не я же. Я просто крестьянин.
— А почему её не видно? — засомневался Уго.
— Здравствуйте, дяденька Уго, — произнесла Лала приветливым радушным голоском.
Уго аж пошатнулся, уставившись на неё потрясённо.
— Спасибо вам за всё, за кушанья вкусненькие, за комнатку уютную, — улыбнулась ему Лала. — Я скрыла себя ото всех, потому что так проще путешествовать. Не обижайтесь.
— Большая честь, большая честь, — только и смог выдавить из себя Уго ошеломлённо.
Глаза его увлажнились. В этот момент вошла его жена, держа туго перевязанный узелок в руках. Подала оный Руну.
— Спасибо, — Рун поклонился ей вежливо.
— На здоровье, Нур-чудотворец, — почтительно отозвалась она, и перевела взгляд на мужа, взирающего на неё изумлённо. — Ты чего такой шальной? И очи на мокре как будто.
— Она меня не видит и не слышит, дяденька, — объяснила Лала.
— Жаль расставаться… с хорошим человеком, — с трудом сообщил Уго жене.
— Да, жаль, — согласилась она. — А то живи бесплатно, Нур?
— Нет, нам пора. До свидания, — Рун поклонился ещё раз обоим хозяевам.
— Прощайте, дяденька Уго. Кланяйтесь от меня супруге своей, когда через месяц открыться ей сможете. И Вае, и прочим деткам вашим привет от меня предавайте. Они все очень милые, — одарила хозяина сияющей улыбкой Лала.
— Доброго пути, — проговорил он растроганно.
— Не обижайте таракашек.
— Буду заботиться о них, аки о детках своих, — твёрдо заверил Уго.
Рун с Лалой вышли наружу. Толпа никуда не делась, все были здесь. Их мгновенно заметили, по людским массам волной прошёл шёпот, и наступила тишина. Народ расступился, освобождая проход пошире. Держась за руки, Рун и Лала двинулись по улице вдоль коридора из любопытных лиц. Чем-то это напоминало их явление народу в деревне, только тогда все глаза были устремлены на Лалу, а теперь на Руна. На него смотрели удивлённо и радостно, многие кланялись, простолюдины в пояс, знать кивком головы, снимая шляпы. Рун смущённо отвечал небольшим поклоном.
— Ведь это же приятно, милый, когда тебя все уважают? Почувствуй, каково это, — по-доброму сказала Лала.
— Мне это не надо, — тихо поведал Рун. — Мне приятно, когда ты мне улыбаешься, когда ласкова со мной. Вот что люблю безумно.
— Этого у тебя в достатке и уж было, и случится ещё, — рассмеялась Лала. — А вот такого… Но мне очень приятно это слышать.
— Показалась, значит, дяденьке Уго. Одну тень истратила, — посетовал Рун. — Две ещё осталось?
— Это было правильно, — мягко произнесла Лала. — Он нас привечал, отблагодарила за гостеприимство. Ну и… пусть знают все. Феям тоже хочется немножко славы, чтобы помнили о нас, чтобы… верили в нас. Это важно, любимый. И для нас, и для людей.
— Пожалуй, так, — разделил её мнение Рун.
Они поравнялись с группкой разодетых дворян, среди которых стояли градоначальник и градоначальница. Обе знатные особы почтительно поклонились, Рун поклонился им в пояс в ответ. И затем повёл Лалу дальше, мечтая поскорее добраться до центральных ворот. А людской поток всё не кончался.
— Не хочешь меня обнять, суженый мой? — вдруг поглядела на него Лала озорно.
— Солнышко, помилуй! — взмолился Рун, округлив глаза.
— Ладно уж, помилую, — весело усмехнулась она. — Но в лесу за это меня обнимешь покрепче. На подольше.
— Всё, что пожелаешь, — с облегчением выдохнул Рун.
По пыльной дороге медленно ехала телега, поскрипывая колёсами. Возница, длиннобородый мужичонка в залатанной одежонке, тихонько понукал вяло плетущуюся лошадь. В телеге на сене лежали рядышком двое — юноша и фея. Рун и Лала. Оба в чудесном расположении духа. Рун лежал на спине, положив руки под голову. Лала, привалившись к нему на бочок, весело блестя глазками, щекотала его лицо травинкой.
— Лала, ты меня изводишь последние дни, — рассмеялся Рун, добродушно коря её.
— Нет, я тебя люблю, — заявила Лала с игривой улыбкой, продолжая водить травинкой по его щеке.