— Послушай, Поль, вчера мы чудесно провели время за ленчем, но сегодня я настроена на работу. Мы здесь для того, чтобы оценить новое вино, и мне хотелось бы сохранить максимум объективности.
Еще когда слова эти только слетали у нее с языка, до Джин дошло, что они слишком резки. Получалось так, будто она не желает больше знать его, но она же вовсе не это имела в виду. Однако сказанное уже прозвучало и произвело свой неприятный эффект.
Мгновение Поль удивленно смотрел на нее, потом лицо его превратилось в холодную маску официальной учтивости.
— Я думал, вчера между нами возникло что-то особенное, но, оказывается, я ошибся. Ладно, будь по-твоему. Мне не хотелось бы, чтобы на твое суждение повлияли какие-то личностные соображения. Давай оставим все на уровне сугубо деловых отношений.
Он швырнул ее собственные слова ей же в лицо, и Джин обожгло жгучей обидой. Ее поразило, как близко к сердцу принял он ее слова. С чего вдруг такая чувствительность? Может, все дело в том, что он сейчас был точно так же эмоционально раним, как и она сама?
О нет, этот мужчина слишком опытен, чтобы выпускать свои чувства из-под контроля. Ее уязвил его резкий сарказм, но в то же время со странным сожалением Джин подумала, что становиться в позу было совершенно необязательно.
Через минуту-другую они уже сидели в рабочем кабинете Поля, удобно устроившись в кожаных креслах. Сидя за широким столом в стиле ампир, Поль кратко описывал свою деятельность в замке Ла Бруиль.
— Прежний владелец совершенно не интересовался престижем своего вина, говорил он. — Любопытно, что, находясь всего в двух-трех километрах от таких крупнейших французских замков, как Лафит-Ротшильд и Лафон-Роше, Ла Бруиль фактически неизвестен за пределами области.
— Может быть, именно эта близость к знаменитым замкам является причиной того, что вас на их фоне попросту не замечают? — предположил Лоуэлл.
— Безусловно, вы правы. Кто обратит внимание на скромный рубин, если рядом сверкает ослепительный бриллиант?
Как она заметила еще вчера, его самоуверенность имела приятный оттенок иронии.
— В прошлом году, вскоре после смерти мистера Рокамбью, мне повезло встретиться в Париже с его дочерью. Она абсолютно не интересовалась этим поместьем и, не задумываясь, продала его. Я счастливо обошел всех конкурентов. За замок пришлось заплатить безумную цену, но если бы он поступил на открытый рынок, там его оценили бы намного дороже.
Пока он говорил, Джин осматривала комнату, в которой они сидели. Это было любопытное сочетание старого и нового.
Одну стену закрывали пожелтевшие от времени карты виноградников, тогда как на другой висели цветные диаграммы на ярко-белых листах. В одном углу стоял фотокопировальный аппарат обтекаемой формы, а напротив выстроились в ряд старинные деревянные шкафы для картотеки.
Вдруг до нее дошло, что разговор прервался. Стараясь не выказать признаков волнения, она увидела, что Поль внимательно смотрит на нее, криво улыбаясь.
— Я вижу, Джин наскучили все эти неинтересные рассказы, — сказал он, точно речь шла о каком-то неусидчивом ребенке. — Может быть, мне удастся опять завладеть ее вниманием на экскурсии в полях.
Джин сидела с невозмутимым лицом. Его насмешки приобрели какой-то злой оттенок. Она понимала, что в этой перемене некого винить, кроме самой себя, но все же ей очень хотелось видеть вчерашнего Поля — доброго, веселого и нахально флиртующего.
Поль быстро поднял телефонную трубку и нажал кнопку внутридомовой селекторной связи. После небольшой паузы он тихо проговорил в трубку несколько слов и дал отбой.
— Через минуту пойдем, — объявил он. — А пока, пожалуйста, задавайте вопросы. Что вас интересует в первую очередь?
Лоуэлл засыпал его вопросами, Поль обстоятельно отвечал, но вскоре в дверях появился мужчина.
Вновь прибывший казался лишь на несколько лет младше Поля — чуть за тридцать, подумала Джин. Он был невысок и смугл. Его рабочие ботинки, мешковатые брюки, свободная рубаха и берет являли собой типичный рабочий костюм французского фермера.
Однако она очень удивилась, когда мужчина заговорил на чистом английском, да еще с калифорнийским акцентом:
— Привет, как дела?
— Спасибо, Ив, что пришел, — сказал Поль. — Это Ив Туесе, maitre de chais.[5] Ив, у нас в гостях Лоуэлл Пирсон и Джин Пакстон. Джин — милашка.
Это последнее замечание приятно смутило Джин, оно уже больше походило на те комплименты, которые она вчера от него выслушивала. Не подав виду, она повернулась поприветствовать Ива. Maitre de chais? Уж больно он молод для мастера-винодела, подумала она. Большинство тех мастеров, с которыми ей приходилось встречаться в поездках по Франции, были почтенными старцами, десятилетиями оттачивавшими свое искусство.