— Не грусти, — сказала Мари, хотя ей самой плохо удавалось следовать этому совету. — Мы скоро опять увидимся, non? Я буду скучать по тебе.
— Я тоже.
Обнимая эту темноволосую девушку, Джин с трудом удержалась от слез.
Даже Ариэль казался печальным, он помахивал хвостом и озадаченно посматривал на них.
— Я буду скучать и по тебе, озорник! — сказала Джин, почесав псу за ушами. Тот заскулил в ответ.
И вот она уже машет из машины стоящим в обнимку Мари и Иву, с тяжелым сердцем провожает взглядом удаляющиеся виноградники. Еще несколько мгновений — и они за воротами, на пути в Бордо.
Вот когда Джин возненавидела «ягуар» за его скорость. Буквально через считанные минуты они уже въезжали на стоянку перед больницей.
Поль остался ждать в приемном отделении, а Джин пошла в палату к Лоуэллу, с которым разговаривала до этого по телефону. Дядя был явно не в духе. С того дня, как начался сбор урожая, она ни разу не приехала навестить его, ограничившись лишь ежедневными телефонными звонками, и теперь виновато выслушивала его упреки.
— Хорошо хоть Поль выбирался ко мне, а то бы я в последние три дня провалялся здесь в полном одиночестве.
— Разве Поль навещал тебя?
— Да, правда, лишь по несколько минут каждый день. Но я все-таки удивлен, как он находил время с этим авральным сбором урожая. А теперь вдруг неожиданно объявилась ты и нам надо ехать. Что случилось? Ты что, поссорилась с Полем?
— Нет, все хорошо. Просто теперь ты поправился, и нам пора возвращаться к нашим делам, — солгала она. — Мы здесь и так пробыли слишком долго.
— Да? А мне сдается, что все же недостаточно долго, — проворчал дядя подозрительно.
Джин пошла в кабинет доктора Пьерара, где врач напоследок проконсультировал ее и дал пузырек с таблетками — на случай, если Лоуэллу станет плохо с сердцем в дороге. После этого она вернулась в палату к Лоуэллу, взяла его чемодан, собранный медсестрами, и вместе с дядей вышла в приемное отделение, где ожидал Поль.
— А, вот и вы! Привет, Лоуэлл! Выглядите просто прекрасно! Джин, я перенес твои вещи в такси, оно ждет у входа. Дай мне вещи Лоуэлла, и я отнесу их туда же.
— Такси? Но почему?
— В «ягуаре» мы все трое, конечно, не поместимся, — объяснил Поль.
— Но ты ведь проводишь нас до аэропорта? — с мольбой в голосе спросила Джин.
— Конечно, — улыбнулся он.
По пути в аэропорт Джин то и дело оборачивалась на сиденье и смотрела на красный спортивный автомобиль, ехавший за ними следом. Поль сказал, что Лоуэлла нельзя оставлять без присмотра ни на минуту, и ей пришлось ехать вместе с дядей в такси. Несмотря на всю свою привязанность к дяде, Джин чувствовала, что это страшно несправедливо — жертвовать ради него своими последними минутами общения с Полем. Им так надо сейчас поговорить — обо всем и ни о чем.
На дорогу к аэропорту они потратили совсем немного времени. Покупка билетов и регистрация багажа казались ей мучительными процедурами: они тоже отнимали драгоценные минуты прощания с Полем. Когда она, наконец, вернулась в зал ожидания, где он сидел с дядей, уже объявили их рейс.
— Обними меня, — попросила Джин дрогнувшим голосом.
Он крепко обнял ее, к Джин постаралась впитать в себя как можно больше тепла его тела, зная, что в ближайшие дни оно ей очень понадобится.
И вот они пошли через турникет. Джин обернулась, желая запечатлеть в памяти образ Поля, но толпа теснила сзади, и вскоре она потеряла его из виду.
Ей хотелось сказать: «Я люблю тебя», — но к горлу подкатил гигантский комок, а губы заледенели…
В Париже они без хлопот сделали пересадку, но полет через Атлантику был долгим и утомительным. Недели счастья с Полем терзали ее сознание, и она с трудом выдерживала эту пытку памятью. Когда принесли еду, она с облегчением переключилась на нее, а потом с преувеличенным вниманием погрузилась в события глупейшего кинобоевика, который в другой раз просто не стала бы смотреть.
Когда их самолет приземлился в аэропорту Кеннеди, моросил мелкий дождик, небо было серым и сумрачным, и Джин, вернувшись на родину, не чувствовала ничего, кроме усталости.
К тому времени, как они высадились, забрали с транспортера свой багаж и прошли таможенный контроль, она чувствовала себя совершенно разбитой Алан обещал встретить их, и она с облегчением увидела его, пробирающегося к ним через толпу. Он был старше ее всего на несколько лет и имел довольно приятную моложавую внешность: гладкое, без морщинок, лицо и копну темных курчавых волос.
— Привет! С возвращением, Лоуэлл, — сказал он, пожимая руку ее дяде. А как моя распрекрасная девочка? О, я вижу, ты там загорела! Шикарно выглядишь!