Озорные глаза Поля опять встретились с ее взглядом.
— Конечно, вы знаете, что во Франции между друзьями принято целоваться на прощание. Мы же с вами теперь друзья, не так ли?
Джин кивнула, и в ту же секунду он легко положил руки ей на плечи и коснулся губами сначала одной, потом другой ее щеки, соблазнительно помедлив. Сердце Джин бешено застучало.
В следующее мгновение Поль уже поворачивал за угол, даже не дав ей возможности сказать «до свидания».
Глава 2
Джин не могла тронуться с места и округлившимися глазами уставилась в пустоту. У нее было такое чувство, будто она лежала на пляже, млея от жары, и вдруг солнце скрылось за тучу. Кожа еще хранила тепло, напоминавшее о том блаженстве, которое она ощущала в его присутствии.
Тряхнув головой, она заставила себя выйти из оцепенения. Не стоит слишком обольщаться на его счет. Безусловно, он весьма приятный собеседник, но после завтрашней поездки к нему в замок она, скорее всего, больше никогда не увидит этого мужчину. Подняв свой пакет, Джин продолжила свой поход по магазинам.
Но перед ее мысленным взором то и дело мелькало лицо Поля, и она непроизвольно улыбалась, вспоминая этот веселый взгляд и улыбку озорного ребенка, который нарочно шалит и радуется собственным шалостям.
Однако, независимо от выражения его лица, он был убийственно привлекателен. Задумчиво скользя глазами по витринам магазинов, она гадала, почему он так очаровал ее. Обычно ей нравился совсем другой тип мужчин.
До сегодняшнего дня Джин могла откровенно признать, что ее бывший муж Марк — самый красивый из всех мужчин, которых она когда-либо знала. Она сама не раз замечала, как женщины на улицах оборачивались ему вслед, привлеченные мускулистой фигурой и смуглым суровым лицом.
Ей вовсе не хотелось думать о Марке, но по какой-то непонятной причине болезненные воспоминания вновь нахлынули на нее.
В первый раз она увидела его в колледже. Он стоял раздетый до пояса перед абстрактными полотнами в художественной студии. Джин пришла тогда в полное замешательство.
Вечером того же дня Марк заявил, что ей следует провести с ним ночь, и она была слишком напугана, чтобы возражать. Секс с ним показался Джин дикой скачкой по американским горкам: свирепая, необузданная страсть, напрочь лишенная тепла и нежности. Теперь она удивлялась, почему не бросила его сразу, после той первой ночи, но Марк казался таким властным, а она была так неопытна.
Его страстность совершенно затмила ей разум, а к тому времени, когда она наконец поняла, что злобность и агрессия — основные черты его характера, они были уже женаты и жили в нью-йоркском районе Сохо, в просторной квартире на верхнем этаже. Джин работала в гостиничной корпорации «Хардвик Хотелс», и работа эта, требующая упорной борьбы в продвижении по служебной лестнице, приносила ей большое удовлетворение.
Любовь и забота — такие понятия оказались совершенно чужды Марку. Эгоистичный и требовательный, не снискавший как художник ни славы, ни успеха, он все чаще скатывался в состояние длительной тяжелой депрессии. В такие периоды Джин не могла предвидеть, набросится ли он на нее в приступе злобной страсти.
Теперь было трудно поверить, что она терпела подобное обращение. Она боялась его и одновременно восхищалась тем, как мужу удавалось возбуждать ее даже в такие моменты, когда тот, казалось, абсолютно не контролировал себя. Постепенно она втянулась в такие отношения. Было что-то захватывающее в животном, грубом сексе, и в конце концов ей стало казаться, что она потеряла себя в пристрастии к подобного рода удовольствиям.
Но со временем такой секс ей опротивел, а для того, чтобы порвать саморазрушительную нисходящую спираль их отношений, она была слишком наивна. Из чувства долга она пыталась какое-то время сохранить брак, и все же развод оказался неизбежен.
После той последней совместной ночи, которая навсегда останется кошмаром в ее памяти, Джин ушла от него. Но Марк не только унизил ее физически и истощил морально, он отнял у нее то, на что она надеялась, как на последнее прибежище и спасение, — ее работу.
Мать Марка принадлежала к семейству Хардвик, и в поразительно короткий срок после развода Джин оказалась без всяких объяснений уволенной с добытой в тяжелой борьбе должности рекламного директора отелей Восточного побережья.
Оказавшись без крыши над головой и без работы, поддерживаемая своими нью-йоркскими друзьями, она пережила целую гамму чувств — от праведного гнева до бездонного отчаяния. Казалось, мир рушится.