— Остановимся здесь на ленч?
Лоуэлл не ответил, и Джин заняла единственное свободное место на стоянке через дорогу от входа. Схватив сумку, она выпрыгнула из машины, радуясь возможности отвлечься от беспокойных мыслей.
Сделав несколько шагов, она оглянулась на Лоуэлла. Он неподвижно сидел в машине, привалившись к дверце, глаза его были закрыты.
Странно, он такой бледный… Может, от жары?
Вдруг Лоуэлл покачнулся и начал медленно сползать с сиденья.
Что-то не так… Гонимая страхом, Джин бросилась назад к машине. Подхватив дядю, она постаралась усадить его по возможности прямо.
— Лоуэлл, что с тобой?
— О Господи… — задыхаясь, проговорил он. — Больно… не могу дышать.
О Боже, нет! Не здесь, не сейчас!
— Быстрее, твои таблетки! Где они? — закричала она не своим голосом.
— В отеле… — выдавил он чуть слышно.
Для таблеток было слишком поздно. Она еще не успела сообразить, что надо предпринять, как Лоуэлл потерял сознание.
Глава 4
Джин опять взглянула на большие часы, висевшие возле поста дежурной медсестры. С того момента, когда юна последний раз на них смотрела, прошло меньше минуты. Ожидание было выматывающим.
Она уже четыре часа провела в отделении неотложной помощи больницы Бордо, и до сих пор ей ни слова не сообщили о состоянии Лоуэлла. Медсестры вежливо, но непреклонно отказывались давать какую-либо информацию. Только врач имел право разговаривать с родственниками.
В чашке, которую она держала в руке, кофе давно остыл, и Джин, поставив его на столик, в двадцатый раз принялась вспоминать события последних пяти часов, спрашивая себя, что она сделала не так.
…Оставив дядю в машине, она побежала к ресторану, отчаянно взывая о помощи, и только потом сообразила, что кричит по-английски. По счастливой случайности рядом нашелся человек, который понял ее и вызвал «скорую». На помощь ей поспешило с полдюжины человек, но они только уложили Лоуэлла в машине, а потом столпились вокруг, сокрушенно покачивая головами.
Наконец, когда Джин удалось взять себя в руки, она вспомнила про массаж сердца, которому ее учил лечащий врач Лоуэлла доктор Сандерс. Растолкав толпу, Джин решительно принялась за дело. Ритмичными движениями она со всей силой давила на его грудную клетку, надеясь при этом, что ребра его останутся целы.
Через минуту Джин нащупала слабый пульс, а когда еще через минуту прибыла «скорая», его синие губы побелели.
Во всем виновата только она одна, корила себя Джин, сидя в больнице. Ей нельзя было так категорично настаивать на сокращении времени их поездки. Вероятно, им вообще не стоило отправляться в эту поездку. Кроме того, ей нельзя было впадать в панику — возможно, она потеряла драгоценные секунды, не начав массаж сразу же. Что, если он умрет?
Нет, он не может умереть. Он не должен умирать. Она погнала прочь ужасную мысль. Для таких страшных предположений нет никаких оснований. И все же почему ей не говорят, как он?
Наконец медсестра подозвала ее к своему столу, сказав только:
— Мадемуазель Пакстон? Пойдемте со мной.
Джин засеменила за женщиной по коридору, покрытому ковровой дорожкой, твердя про себя: «О Господи, пусть он будет жив!» Они остановились у открытого кабинета, Джин вошла, и сестра тихо прикрыла за ней дверь.
Вдоль стен уютного кабинета тянулись ряды шкафов. Из-за стола ей навстречу вышел строгого вида джентльмен с висками, посеребренными сединой, одетый в дорогой костюм-тройку. Он протянул ей руку.
— Джин Пакстон? — спросил он на безупречном оксфордском английском. — Я доктор Эрве Пьерар. Я лечу мистера Пирсона, который, надо полагать, является вашим дядей.
«Лечу»! Значит, он жив! Джин чуть не прослезилась от облегчения, пожимая руку врачу.
— Пожалуйста, присаживайтесь. Я понимаю ваше волнение, но сейчас можете расслабиться. С вашим дядей все будет в порядке.
Джин опустилась в кожаное кресло напротив его стола, доктор Пьерар занял свое место за столом.
— Я могу его видеть? — спросила она.
— Нет, он проведет в отделении интенсивной терапии еще несколько часов. Простите, что заставил вас ждать, но как только я закончил осматривать вашего дядю, поступил срочный вызов, и мне пришлось бежать в операционную. Естественно, в такой ситуации я вынужден был отдать предпочтение своему второму пациенту, а не вам.
— Конечно, так и должно быть, — пробормотала Джин, устыдившись своего мимолетного гнева. Врач быстро просмотрел свои записи.
— Я вижу из отчета шофера «скорой помощи», что вы применили своему дяде так называемый массаж сердца.
— Я что, навредила ему? — встревожилась Джин.
— Наоборот. Вполне вероятно, что тем самым вы спасли ему жизнь. Мадемуазель, у вашего дяди был очень сильный сердечный приступ. Я только что разговаривал по межконтинентальной связи с доктором Сандерсом. Это ведь лечащий врач вашего дяди, правильно?
Джин кивнула, смутно припоминая длинный список вопросов, на которые она отвечала в отделении неотложной помощи.
— Его сведения оказались весьма полезны, — продолжал доктор Пьерар. Мы с ним обсудили случай и пришли к единому мнению. У вашего дяди еще очень слабое сердцебиение. Ему надо остаться здесь, под нашим наблюдением, окрепнуть перед перелетом домой, в Штаты. Я думаю, на это потребуется недели две.
Две недели!
— Но… но я боюсь, что мы вряд ли можем себе позволить такую длительную остановку, — удрученно пробормотала она.
— Не волнуйтесь! Ваша командировочная страховка покроет основные расходы на лечение. Так что если вы сможете это время сами каким-то образом устроиться, то советую, и даже настаиваю, принять мой план.
Джин согласилась, решив, что ради Лоуэлла найдет выход из сложившейся ситуации. Доктор Пьерар подробно рассказал о назначенных лекарствах и разрешил ей посетить дядю завтра утром. Затем он проводил Джин до выхода и даже помог девушке поймать такси. Вернувшись к себе в номер, Джин как подкошенная свалилась на кровать. Надо было что-то придумать, но мысли беспорядочно путались в голове. Их скудный командировочный бюджет едва ли позволит ей оплачивать этот номер еще две недели. Чтобы не тратиться на гостиницу, они собирались провести последние три дня поездки в гостях у друзей Лоуэлла. Теперь это было уже невозможно. Заставив себя проанализировать все возможные варианты, она пришла к выводу, что ей надо переехать в отель подешевле и экономить на питании, тогда денег должно хватить.
Она позвонила портье и сообщила, что номер Лоуэлла освобождается, потом заказала разговор с Америкой. Надо поставить «Саммит» в известность о том, что у них тут стряслось.
Через несколько минут раздался телефонный звонок, и она сообщила о случившемся миссис Симмонс, пожилой заведующей, которую они оставили в отеле за главного. Женщина в ответ заворчала, не сказав ни одного сочувственного слова, но в конце концов признала, что сможет еще какое-то время управиться без них.
Разговаривать с Аланом Ричардсоном, главным бухгалтером «Саммита», было легче. Несмотря на невеселый повод, Джин впервые почувствовала облегчение от приветливого голоса Алана. Когда они обсудили дела, он спросил:
— Как ты справляешься там, дорогая? Послушай, я могу взять выходной и прилететь к тебе, если хочешь.
— Нет, не стоит этого делать. Но спасибо за предложение, Ал, — сказала она, недовольно вспомнив его назойливые ухаживания. — Как выглядит наш бухгалтерский баланс?
— Так себе. Дела застопорились, и у вас накопилась куча счетов. Но, думаю, с вашим опытом по части ловкого выманивания денег мы выкрутимся. Не бери в голову и не тревожь своего дядю. Возвращайтесь поскорее, ладно? Я соскучился по твоей улыбке.
— Спасибо, постараемся.
Джин с облегчением повесила трубку. Алан утомлял ее своей навязчивостью. Она ясно давала ему понять, что не собирается выводить их отношения за рамки нескольких, необходимых по работе встреч, но он все равно упорно пытался втереться в ее жизнь.