Синий штаны жали, и ужасно выкрашенные в придачу, как будто цвет определить было нельзя. Никакой ткач в его клане честно не признался бы в таком ужасном творении. И те мягкие штаны "хаки", хотя пригодные, были бы заклеймены даже его арендатором, который не был Кельтаром. Его собственный плед королевского пурпурного и черного, сотканный из дорогостоящих серебряных нитей, он аккуратно скрутил тремя из его кожаных лент и взял в руки. Ясно, что ее люди не придерживались законов. Пурпурные одеяния были доступны всем, любой простомй человек мог купить их, они весели по всему магазину. Кельтар, в минувшие века и с большим количеством великолепия и церемонии, был одарен возможностью использовать все семь цветов короля Гаэла. Лорды МакКельтара имели право носить пурпурный, пока существовал клан Кельтаров.
И, ей Богу, он – живой. Возможно, возможно ни один из его клана не был жив, но он был, и как только он доберется до своих камней, он узнает, что пошло не так. Он опасался ее мира, ее фургона, но чтобы добраться до Замка Кельтар сегодня, он бы поехал на огнедышащем драконе.
Он молился, что бы Сильван каким-то чудом был жив и зачал детей даже в его преклонном возрасте, но это было невозможно – так же как и то, что он найдет потомков живыми и здоровыми. Он молился, что бы в противном случае он по нашел свой замок, по крайней мере, невредимым, тогда он был бы надежно защищен дощечками, и завтра к полуночи благополучно стоял бы снова в собственном веке. Никаких абразивных шумов, никаких ужасных ароматов, никакого неестественного ритма Геи .
Пиная в сторону твердые белые ботинки со шнурками, которые она подсунула под дверь несколько секунд назад, он надел назад свои сапоги. Драстен скомкал в кулак футболку, не имея абсолютно никакой понятия, почему это назвали футболкой в противоположность рубашке, и потянул ткань, так, чтоб она так не стесняла его шею и грудь.
Открывая дверь, он остановился на мгновение, чтоб рассмотреть ее миниатюрное, красивое тело. Они бы хорошо подошли друг к другу, хотя он подозревал, что она не поверит в это, пока он не продемонстрирует, и Драстена надеялся демонстрировать ей это много раз.
Ему понравилась Гвен Кейсиди, колючая, упрямая, немного властная и любящая командовать – увеличивая желание сорвать ее одежду и толкнуть ее на спину в сладком вереске. Раздвинуть ее ноги и поддразнивать, пока она не попросит о нем. Спрятать свое лицо между ее грудью и ощутить вкус ее кожу. Их поцелуй только увеличили его аппетит, и он простонал, вспоминая, как трудно было снять те синие штаны вниз по его налившемуся члену.
Он стоял в дверном проеме, обвязав свою сумку вокруг бедер, закрепил одну из его кожаных ремней, и запустил свой меч через него. Он тихо двинулся позади нее и положил свои руки на тонкий промежуток ее талии. Усмехаясь, он опустил руки ниже. У нее была сочная, изумительная попка, мягкая, женственная и по форме напоминающая пухлое перевернутое сердце, и он использует в своих интересах каждую возможность коснуться его. Он собирался нажать пальцем глубоко между ее ягодицами, когда она напрягалась и освободилась из его рук.
Он выгнул бровь, обращаясь к продавщице: – Моя жена все еще привыкает ко мне. Мы не долго женаты,– хм, мне весьма понравилось, как прозвучало "жена", думал он, следя за Гвен.
-Хороший меч, – мурлыкала продавщица, смотря левее от меча.
Гвен повернулась на пятке.
-Подвинься,– сказала она Драстену:– Муж.
Он послал ей взгляд, кипящий от страсти, и она задумалась, как долго она сможет держать его под контролем. Если, для начала, он действительно когда-либо был под контролем.
-Я хотела бы привыкнуть к тебе,– бормотала Мириам, наблюдая, как великолепный человек вел свою жену к двери с прижатой ладонью к ее маленькой спине.
Он бросил ей игривую усмешку через плечо.
* * * * *
Настроение Гвен подняло несколько стаканов кафе, и поддерживалось дразнящим ароматом кофейных бобов, доносимым легким ветерком. В течение нескольких секунд она заказала бы кофе со взбитыми сливками и шоколадный кекс, булочки с клюквой и апельсином. Гвен выпустила сердечный вздох удовольствия, поскольку они вошли в кафе.
-Девушка, здесь очень много людей,– тревожно сказал Драстен: – Все люди этой деревни принадлежат одному лорду?
Гвен поглядела на него и решила, что она должна была купить ему белую футболку, потому что Драстен МакКельтар, одетый с головы до ног в черное, был, как сказала бы ее подруга Бет, просто секс-магнитом. Она все еще испытывала дрожь от их поцелуя, которая никогда не остановиться, пока она не прекратит смотреть на него, поэтому она торопливо осмотрела магазин. Семьи с детьми, старики, и молодые пары, главным образом, были туристами усевшимися за множеством маленьких столиков.
-Нет, они – вероятно, все из различных семей.
-И они миролюбивы? Все эти различные кланы едят вместе и счастливы?– воскликнул он, достаточно громко, чтобы несколько человек повернулись посмотреть на них.
-Ш-ш-ш … Ты привлекаешь к нам внимание.
-Я всегда привлекаю внимание. Даже больше в этом веке. Крошечных маленьких людей, вроде тебя.
Она впилась взглядом в него.
-Только тихо себя веди (игра слов: behave– вести себя, be have – быть) , и позволь мне сделать заказ.
-Я – есть,– пробормотал он, отойдя посмотреть на блестящие, серебряные машины перемалывают, кипятят и парят.
Я– есть? Его командный стиль речи сбивал ее с толку. Но затем она подумала немного: будь хорошим – быть хорошим, будь тихим – быть тихим, поведение – есть . В это чуввствовалась тревожная последовательность к его безумию. Как это сказал Ньютон? Я могу вычислить движение небесных тел, но не безумия людей.
В то время как Гвен заказывала, Драстена изучал интерьер буфета, ничего не пропуская. Он казался очарованным всем, поднимая крышки из нержавеющей стали, переворачивая их вверх тормашками, вдыхая запах пакетиков кофе, тыкая в соломку и салфетки. Затем он нашел специи. Она догнала его у прилавка с приправами так, как он засовывал небольшие бутылочки корицы и шоколада в карманы его штанов.
-Что ты делаешь?– прошептала она, снимая крышки из их кофе. Она повернула свою спину, таким образом чтоб хозяева кафе не смогли увидеть, что он нарушал закон.
-Вынь это из своего кармана!
Он поднял ее на смех: –Это – ценные специи.
Ты украдешь их?
-Нет, я не вор. Но это – корица и какао. Это не столь легко добыть, у нас их почти нет, а Сильван любит.
-Но это не твое,– сказала она, пытаясь быть терпеливой.
-Я – МакКельтар,– сказал он, нежно пытаясь быть терпеливым:– Это все мое.
-Верни их.
Его усмешка была чистым мужским вызовом:– Ты вернешь их.
-Я не буду рыться в твоих карманах.
-Тогда они остаются, где они есть.
-Ты настолько упрям.
-Я – упрямая? Я? Женщина, которая настаивает, что все должно быть по ее меркам?
Он положил руки на талию и поднял свой голос на октаву выше, подражая ей: – Ты должен носить жесткие белые ботинки. Ты должен снять свое оружие. Ты должен ехать на повозке. Ты не должен поцеловать меня даже при том, что я охватываю тебя ногами, когда ты это делаешь. Раздраженно пожав плечами, он вернулся к своему глубокому ирландскому акценту: – Должен, должен, должен. Я устал от этого слова.
Щеки пылали из-за насмешки о ее непослушных ногах
Гвен запихнула руку в его карман и сжала свои пальцы вокруг маленьких стеклянных бутылочек.
-Сильван будет очень расстроен,– сказал он, ступая ближе с волчьей улыбкой.
-Сильван умер пять столетий назад, по твоим словам.
В тот момент когда, она сказала эти слова, Гвен пожалела о них. Вспышка боли пересекла его лицо, и она, возможно, ударила бы себя за то, что была такой черствой. Если бы он был болен, то он мог искренне верить всему, что говорил ей, и если так, то смерть его "отца" – реальная или предполагаемая – заставляет его страдать.