-Что?– прокричала она:– сказать кому что?
Летя, листья и ветки сыпались на них вниз. Когда он нырнул и закрыл свое лицо, что бы отвратить удар особенно большой ветви, она пропустила большую часть того, что он говорил. Рассказать и показать кому что?
Внезапно он исчез. Пропал так же полностью, как и символы пропали с его груди в пещере несколько дней назад.
С его исчезновением пропал водоворот, и град внезапно прекратился. Ночь затихла, туман рассеялся в последнем, горьком порыве ветра.
Гвен застывшая оставалась на прежнем месте в шоке, побитая, ветром обожженная и больная.
Она не доверила себе сделать даже один шаг на ноге, которая секунду назад была не ее ногой, вообще, но ее нога и что-то еще, какой-то ощетинившийся ученый все еще, расхаживая взад и вперед в белом лабораторном халате, пронзительно заявлял протест. Она не была уверенна. Что любая часть ее будет подчиняться простым приказам, настолько связанным узлом был ее мозг.
-Драстен, – позвала она слабо. Потом громче:– Драстен!
Ужасная тишина приветствовала ее. Она неудержимо дрожала, запоздало вспомнив, что была голой.
Без всякого выражения, она натянула его плед вокруг нее и взобралась через скользкую землю к огню.
Но там не было огня. Шторм, должно быть, потушил его.
Она опустилась коленями на, покрытую градом, землю, сжимая плед, сворачиваясь калачиком в нем в нем для тепла.
Потрясенно, она скользнула взглядом вокруг и была удивлена увидеть, что град был таким плотным на земле, что она казалась как, будто небеса разверзлись и просто покрыли льдом вершину горы. Это могло занять часы, что бы оттаяло в теплую осеннюю ночь. И потом она чувствовала все еще и думала больше о не странном урагане, а как она переиграла их целиком встречу сквозь ее мозг, в конце концов видя узор.
Он говорил, что докажет ей, что он говорил правду, но он мог только сделать это у камней. Он говорил, что если она не поверит ему, она сможет быть свободной от него. Она сейчас осознала, что он всегда выбирал свои слова осторожно, сформулировать двойные значения.
Сейчас она точно поняла, что он подразумевал.
-Ты оставил меня, – прошептала она:– ты действительно показал мне, ха?
Она фыркнула и начала плакать в то же самое время.
-Неопровержимое доказательство. Угу! Постоянный удвоитель здесь, это я.
Он согнул ее в бараний рог, что бы она провела его через свое время к камням, занимался невероятной любовью с ней, доказал, что его история настоящая, затем вернул себя в свое собственное время – оставляя ее в двадцать первом веке, одну.
Он не был психически больным, в конце концов. У нее был подлинный путешествующий во времени воин шестнадцатого столетия в руках, а она дразнила его на каждом повороте. Обходилась с ним с недоверием, даже снисходительно относилась к нему при случае.
Ох, она по королевстве испортила все. Она попалась на удочку с равновесной скоростью. В протяжении трех дней она взрастила привязанность к нему так, как она никогда не думала что способна. В своем воображении она строила жизнь с ним, давая разумное объяснение его бреду, вплетая его в свою жизнь.
И он оставил ее. Он даже не предложил взять ее с собой!
И ты бы пошла? Ты бы сказала:– Да?– сухо осведомился ученый: бросилась в столетие, о котором ты ничего не знаешь? Оставила эту жизнь позади ради страсти?
Черт, да, я сказала бы да! Что у меня есть здесь? Я влюбилась, и я пойду куда угодно и сделаю что угодно ради него!
Непривычного изменения, ученый в ней не имел каустических возражений.
Гвен плакала, вдруг почувствовав старость, сожалея о потери человека, которого она по настоящему не ценила и не понимала пока, пока держала его в руке.
Она понятия не имела, как долго она пролежала на поляне, прокручивая вещи через свое сознание, задерживаясь на их любовных ласках, видя все в другом свете.
Когда она, в конце концов, села, она дрожала. Ее колени замерзли от того, что она стояла на льду, и ее пальцы жег холод. Я чувствую, МакКельтар. Ты учил меня этому. Надеюсь, ты счастлив сам с собой – доказывая, что у меня есть сердце, причиняешь мне боль.
Она поднялась и выскользнула из круга, ища в темноте свою одежду. Стряхивая новое желание плакать, она подавила вздох. Где, к черту, ее ботинки? Собственно говоря, где был ее рюкзак и фонарик? Она начала испытывать серьезную никотиновую тягу: эмоциональное страдание всегда заставляло ее жаждать сигареты.
Как она когда-либо собиралась взять верх над ним? Как она справится с знанием того, что мужчина, которому она отдала свое сердце, был мертв уже сотни лет?
Паника овладела ею, как только она обошла по кругу каменную плиту, разыскивая свои пожитки. Они исчезли. Могла ли странная и неистовая буря унести их?
Ошеломленная, она посмотрела вокруг, затем наверх в небо и поймала проблеск света –впервые с того момента, как Драстенисчез– что лежал за камнями.
Где прежде ничего не было, тонны на тоннах камней поднялись из земли.
Она разинула рот от удивления, ее пристальный взгляд переходил от башни к башенке, большей каменной башне, затем к стенам, увенчанным теми зубчатыми штуками, которые каждый видел на станах замков по всей Шотландии, и еще к одной башенке и к квадратной башне снова. Моргая, она смотрела слава направо и снова обратно.
Тревога выстрелила в ее мозгу, но она не могла отреагировать на нее. Она не могла отреагировать ни на что. Она начала учащенно дышать: крохотные вдохи захлопывались друг в друга и накапливались в ее горле.
Громадный замок лежал за кругом камней.
Огромный, отталкивающий, все еще красивый он был обделан массивными серыми каменными стенами, что плавно устремлялись ввысь. В центре прямоугольная башня стояла самая высокая и имела две по меньше, вокруг башен располагающихся с боков от нее. Крылья раскидывались с востока на запад, поглощая горизонт, с большими прямоугольными башнями на самых дальних восточных и западных окончаниях. Молочный туман посыпал сахарной пудрой вершин гор и накрыл шапкой башни.
Ее челюсть упала.
Она все еще стояла, так же как и холодные камни, окружающие ее.
Могло бы так, что она не потеряла его, не смотря ни на что?
С причиняющим боль выбросом адреналина, что заставил ее сердце биться слишком быстро, она выбежала из круга камней и ворвалась в распложенный террасами внутренний двор. Дорожки раздваивались в различных направлениях, одна вела прямо к передним ступеням замка.
Она медленно вращалась по кругу, не обращая внимания на обледенелые пальцы. Смутно, ее мозг уловил тот факт. Что град шел только в нутрии круга камней. Земля за ним была теплой и сухой.
Он сказал ей, что в его веке камни Бан Дрохан были заключены в пределах внешней границы стен его владения, но Бан Дрохан, в который она вошла час, назад находился посреди пустоши рассыпавшегося камня и травы.
Все же теперь она полностью была окружена высокими стенами, внутри настоящей крепости.
Она взглянула в ночное небо. Оно было непроницаемым черным без отдаленного зарева на горизонте в любом направлении, которое было возможно, потому что Альборат лежит в долине, и только прошлым вечером, сидя на капоте арендованной машины, она сожалела, что огня деревни портили ей вид звезд.
Поворачиваясь обратно к замку, который не был здесь три минуты назад, она схватила пальцами складки его пледа. Вдруг, слова, которые он прокричал– слова, которые она проигнорировала, потому что они не имели ни какого смысла в тот момент– сейчас обрели законченный смысл.
– Я вернулся слишком далеко. Я думал, что смогу пойти с тобой, но я не могу.
Спаси мой клан.
Глава 11
Для тех из нас, кто верит в физику линия раздела между прошлым, настоящим и будущим – это только иллюзия, какой бы стойкой она ни была
Эйнштейн
- Когда я обдумываю маленькую пядь моей жизни, поглощенную в вечность всего времени или пространства, которое я могу потрогать или увидеть погруженный бесконечной необъятность пространства, которые я знаю и, которое не знают меня. Меня пугает и изумляет вид самого себя здесь вместо там… сейчас вместо потом