Было время, когда так же как и родителя, она обожала проводить исследования. Давление их надежд не казалось такой тяжелым бременем для нее. С того момента, когда она только начала говорить, они прояснили ей, что ожидали, что она станет их самым большим достижением, гений которой превзойдет их и повысит их репутацию.
И до тех пор, пока ей не стукнуло двадцать три, она не столкивалась нос к носу с жизней, которую они ей определили. Ее любовь к изучению и бескрайнее воображение, казались достаточной компенсацией за странное детство. Она расцветала захваченная возбуждением, всякий раз, когда открывала альтернативный способ рассматривать вещи. И в течении великолепного времени в ее юности, она грелась в одобрении своих родителей. Особенно когда они однажды попросили ее присоединится к ним в Лос-Анджелесе и работать с ними рука об руку.
Но когда она стала старше и мудрее, она поняла опасность определенных знаний. И однажды ночью, когда она работала в лаборатории, она сделала ужасающее открытие. Годами она играла мудреными теориями, работала над гипотезами, которые если выдержат критику, изменят мировой взгляд на природу вещей.
Ее родители восхищались ее проектом, требовали постоянно работать, давили на нее сильнее и сильнее.
Настолько поглощенная доказательством своей теории Гвен открыто радуясь доказывая ее, что не увидела за своими чувствами возможные последствия, пока не стало слишком поздно. В один прекрасный момент, ослепленная яростью, она неожиданно явственно представила все варианты, которыми может закончиться ее исследование.
Основы ее теории могли быть заложены в оружие, превышающего возможности всего ранее известного оружия.Способное не просто разрушить землю, но и изменить ткань вселенной. Оно обладало слишком большой силой для человечества.
Поздно, той же самой ночью, когда она поняла, что натворила, лаборатория Тритон Корпарейшн загорелась.
Все было разрушено.
Начальник пожарной охраны и судебный эксперт провели недели, ковыряясь в пепле, прежде чем отнести все это на несчастный случай, не смотря на необъяснимую высокую температуру, которая послужила причиной взрыва.
Там хранилось слишком много химических реактивов, что бы доказать какой именно образец положил начало пожару. Ее отец холодно смотрел на нее, когда она осведомила его, что все ее исследование пошло прахом в огне и она не держала диски с дублированной информацией в прочной коробке в банке, как он учил ее.
Пять дней спустя Гвен ушла с работы и переехала в свою собственную маленькую квартирку. Е отец отказался разрешить ей взять хоть какую-нибудь мебель.
Но она не жалела.
Она никогда не оглядывалась назад.
-Я подожгла лабораторию, где работала и уничтожила все. Я выпала из мира родителей и нашла работу, где разбирали … э, споры.
Его глаза блестели, когда она закончила свой рассказ. Его ошеломило тем, что она только что доверила ему. Вдвойне ошеломило то, что судьба преподнесла ему такую женщину, которая подходила ему во всем. Образованная, страстная, честная, достаточно мужественная, что бы бросить вызов и сделать то, что она считает правильным.
Какие у них будут дети, какая у них будет жизнь!
-Я горжусь тобой Гвен, – тихо сказал он.
Она лучезарно улыбнулась. – Спасибо! Я знала, что ты поймешь. И вот почему я поняла о камнях.
Они медленно и страстно поцеловались, словно у них было все время мира. Потом Драстен мягко сказал, – Говорится, что если Кельтар использует камни из эгоистичных целей, души усопших Друидов – злых Друидов, которые погибли в сражении – ждут, что бы завладеть дураком, который сделает это. Он был бы пойман в ловушку в каком то роде в промежуточном месте, ни живым, ни мертвым. Я не знаю правда ли это, но не хочу давать им второй шанс. Повтороно пробудить такое насилие, такое безумие и ярость… Он прервался. – Есть много чего о Друидах, чего даже мы не понимаем. Мы не вмешиваемся в неизвестное. Когда Дэйгис умер, я не мог нарушить свою клятву. Он моргнул и изумленно посмотрел на нее. – Дэйгис , – прошептал он, вскакивая с кровати.
Гвен встала с ним. – Он жив, помнишь? Ты послал с ним две сотни воинов.
Он потер лоб. – Да, эти проклятые два восприятия действительности в голове. Я не могу понять, почему мое сознание инстинктивно сопротивляется воспоминаниям. Я чувствую все горе от его смерти, все же зная, что он не умер. Он резко выдохнул, нахмурившись. – Пока.
Гвен встретила его взгляд. –Ты волнуешься за него.
-Нет, – быстро сказал она, – У меня есть моя любимая жена…
-Ты волнуешься за него, – сухо сказала она.
Он зарылся руками в волосы.
-Могло ли уже произойти сражение? Ты никогда не говорил мне дату его смерти.
-Через два дня. Второго августа.
-Ты можешь добраться туда за это время? – спросила она
Он кивнул, потом прочистил горло. – Но только если поеду без остановок.
-Тогда едь. Привези его домой, Драстен, – мягко сказала она. – Со мной здесь будет все в порядке. Я не перенесу мысль, что он может умереть, если тебя там не будет. Вперед.
-Ты выгоняешь меня из всей кровати так быстро? – дразнился он, но она увидела мимолетную вспышку уязвимости в его глазах. Ее удивило что, такой умный, сильный, страстный, сексуальный мужчина может чувствовать неуверенность.
-Нет. Если бы это зависело от меня, я бы никогда не отпустила тебя, но я знаю, что если Дэйгис не вернется домой в целости и сохранности, я буду ненавидеть себя. У нас есть время. У нас есть вся оставшаяся жизнь, – сказала она, улыбаясь.
-Да. Он опрокинул ее на кровать, растянулся на ней, перенося свой вес на локти и поцеловал ее соприкасаясь только губами. Долго, медленно, восхитительно. Горячий шелк его языка томно закружился вокруг ее языка.
Когда он сел, он ухмылялся.
-Что?!
-Анна. Я могу и спасти брата и навести порядок с этим делом. Ни одна девушка пятнадцати лет не отнесется к - волшебству хорошо. Я уговорю ее разорвать помолвку, привезу домой брата, и буду трахать тебя, до тех пор, пока ты не сможешь двигаться. Неделю, нет, две…
-Ты вернешься домой, любимый, потом мы перейдем к выяснению, кто собирается похитить тебя, потому что у нас все еще есть большая проблема, понимаешь. Она перебила его, потому что дрожь беспокойства пронзила ее мечтательную удовлетворенность. Она так ликовала, что получила назад Драстена, который так запутался в их любовных ласках, что опасность в которой он был полностью выскочила у него из головы. Она обернула покрывало вокруг своей талии и села лицом к нему скрестив ноги.
-Кто похитил тебя, Драстен? Ты ничего не помнишь?
Его серебряные глаза потемнели. – Я рассказал тебе все, что вспомнил о похищении еще в твоем веке. Я никогда даже мельком не видел моих похитителей. К тому времени, когда я практически пришел в себя, от подсыпанного мне снотворного, они что-то начали делать. Я не мог даже открыть глаза. Я слышал голоса, но не мог узнать их.
-Тогда первое что я сделаю сегодня, я сама приготовлю всю еду для тебя и питье на следующий месяц, – объявила Гвен.
Он выгнул бровь. – Я не думаю, что я позволю тебе покинуть мою кровать на такой долгий срок.
-Ни в коем случае не ешь и не пей ничего, что не приготовлено мной или не дав попробовать кому-то в начале.
-А это идея, – задумался он. – В конце концов, это только отвар, а не яд. Наши воины поставлены в известность, что исполняют такую обязанность в опасное время.
-Я спрошу Сильвана, кто может желать тебе зла. Он сказа, что у тебя нет врагов. Может ты вспомнишь какого-нибудь?
Драстен размышлял над ее вопросом. – Нет. Единственную возможность, которую я вижу, если кто-то решил украсть наши знания, но это все еще не объясняет, зачем кому-то заколдовывать меня. Почему они просто не убили меня? Почему заставили меня спать? Он покачал головой. – Я думал, что как только возвращусь сюда, я увижу намек на того, кто несет угрозу. Но все еще я не мог представить, кто это может быть.