— Я знаю, дорогуша, — сказала бабушка. — Я только хотела, чтобы ты чувствовала себя в безопасности как можно дольше. Никаких больше секретов, я тебе обещаю.
Снова я почувствовала искренность её слов, и я знала, что мы справимся. Мы пройдём через всё, что будущее готовит нам, также как мы пережили смерть моей мамы — вместе. Как семья.
Несмотря на боль, которую я чувствовала, потому что узнала, что на самом деле случилось с моей мамой, я пожала руку бабушки и улыбнулась ей.
— Знаешь, этот торт выглядит действительно безумно вкусно.
Бабушка улыбнулась в ответ.
— Ну, тогда давай возьмём по кусочку и попробуем, насколько он хорош на вкус. Что ты на это скажешь?
В этот раз моя улыбка была уже немного веселее.
— Интригует. — Я съела кусочек торта с бабушкой. Потом она упаковала мне остаток, чтобы я могла разделить его с Дафной, и я поехала на автобусе назад в академию. Полчаса спустя я снова оказалась в зловещей тюрьме, находящейся под зданием, где проходили занятия математики и естественных наук. Я стояла там, смотрела на дверь из камня и железа и старалась дышать спокойно и осознанно.
— Ты уверена, что хочешь сделать это, Гвен? — спросила профессор Метис и положила мне на плечо руку. — Тебе не обязательно это делать. После того, что ты вчера видела, я бы поняла, что ты не хочешь больше этого делать. И Айакс и Найкмедс тоже.
Она пыталась скрыть это, но я видела, как волновалась профессор, учитывая возможность, что жнецы найдут кинжал Хельхайма и освободят Локи — и я знала, что мне надо делать. Если существовал малейший шанс, что в воспоминаниях Престона я найду хотя бы какую-нибудь подсказку, где моя мама спрятала кинжал, тогда мне нужно воспользоваться им. Это означало, что я должна снова прикоснуться к нему, порыться в его воспоминаниях, чтобы узнать больше, независимо от того, какие страшные вещи я при этом обнаружу.
— Я уверена, — ответила я. — Я хочу сделать это. И я чувствую, что должна это сделать. Кроме того, в жизни чемпиона многое связано с самопожертвованием, не так ли? — Метис одарила меня печальной улыбкой. В этот момент у меня было такое чувство, что она знала намного больше, что такое самопожертвование, чем я.
— Прежде чем мы зайдём туда есть ещё кое-что, о чём я хочу вас попросить, — сказала я. — Никаких больше секретов, ладно?
Профессор подняла брови вверх.
— Это должно тогда быть взаимно, Гвен. Не так, что ты ещё раз пойдешь в одиночку на охоту за жнецами. Договорились?
Я вздохнула и кивнула.
— Договорились. — Головой я указала на дверь и двух сфинксов, которые снова уставились на меня и подслушивали каждое слово, которое мы говорили. — Можем мы теперь покончить с этим, прежде чем меня покинет мужество?
Метис открыла дверь ключом, и мы вошли в тюрьму. Престон сидел в центре сводчатого купола, прикованный к столу, как раз под вырезанным на камне рельефом руки с весами. Как и в прошлый раз, справа и слева за ним стояли тренер Айакс и Найкмедс, а Равен сидела за своим письменным столом, положив свои боевые сапоги на стол, и с новым бульварным журналом в руках.
Снова жнец поднял глаза, когда услышал мои шаги.
— Хочешь ещё больше, цыганочка? — насмехался Престон и протянул руки в мою сторону. — Давай, примени свою магию против меня. Я жду этого уже с нетерпением, увидеть как ты снова ревя, убегаешь из комнаты.
Моё лицо оставалось суровым и неподвижным, хотя мой желудок, при его язвительных словах свело судорогой, и желчь поднялась в горло. Я смогу справиться с этим. Я справлюсь, сделаю это для Ники, моей мамы, а также для себя.
Я села напротив Престона и уставилась прямо ему в глаза. Его взгляд всё ещё вспыхивал красным светом, но в этот раз я знала, что в моих глазах горел свой собственный огонь — холодный фиолетовый огонь.
— Послушай, ты, высокомерный ублюдок, отрезала я. — Единственный, кто здесь будет реветь, будешь ты, когда я пороюсь в твоих воспоминаниях. Я использую их, чтобы разоблачить всех твоих маленьких друзей-жнецов, а также и девку, которая убила мою маму, я буду снова и снова спускаться сюда вниз, каждый день, если потребуется, пока не отыщу то, что мне нужно. Пока не увижу последний злой поступок, который ты совершил в своей жалкой жизни.
Презрительное выражение исчезло с лица Престона. Вместо этого его рот скривился от беспокойства, и на один момент в его глазах вспыхнула паника вместо ненависти. Да, я признаю, эта вспышка страха сделала меня счастливой. Скорее всего, я была по-своему такой же сумасшедшей и больной, как Престон, только я использовала эту часть во мне, чтобы помочь другим людям, вместо того, чтобы, как он и другие Жнецы, вредить им.