Галилео. Non capisco niente. Di che parlate?
Уайльд. Ничего. Niente. (Галилео, озадаченный происходящим, хмурит брови). Мы выбрали Неаполь, чтобы похоронить наши страдания в этих стенах. Мы избрали молчание своим образом жизни. Регулярные субсидии, конечно, могли бы ее несколько скрасить. Но тут мы возвращаемся к наиболее уязвимому месту нашего плана.
Бози. Вот именно.
Уайльд. И тем не менее.
Бози(смотрит на него задумчиво). Где твое мужество, Оскар?
Уайльд. Где твоя дальновидность, Бози? Видишь, мы прекрасно дополняем друг друга.
Бози. Опять ты увиливаешь!
Уайльд. Не люблю прямые удары в челюсть. (Убедившись, что к Бози вернулось нормальное расположение духа, Уайльд показывает в окно). Смотри, солнце приглашает нас в свое ночное кабаре.
Галилео. Vado a vestirmi. Nun pozz’ sta ca’ senza fa’ nient.
Уайльд. Sei benvenuto a utilizzare il bagno. (Галилео подбирает свою одежду). Пойдем. Раз уж мы не можем себе позволить великую Дузе, удовлетворимся тем, что разыграет перед нами Природа. (Бози протянул руку. Галилео сжал ее в своей и молча вышел). Вчера солнце, быстро пройдя охряную часть спектра и вовсе проигнорировав бледно-желтую, что говорит о его хорошем вкусе, остановилось на цвете, которому я битых пятнадцать минут не мог подыскать названия. Это был не топаз. И не шафран. Если мой пошатнувшийся литературный авторитет еще чего-то стоит, я определю этот цвет так: орпимент. Тебе это что-нибудь говорит?
Бози. Ничего. (Пьет свой кофе, смотря на улыбающегося Уайльда влюбленными глазами).
Уайльд. Не будем же затворяться в четырех стенах, предаваясь мерлихлюндии! Сольемся с природой, смешаемся с юными богами, воспоем вульгарное великолепие ночи!
Бози. Пусть будет по-твоему.
Уайльд. В этот час, в тюрьме, я каждый вечер плакал. Весь первый год, как по часам. Ровно в шесть. (Бози, посерьезнев, ждет продолжения). В этот час умер Христос.
Бози. Я думал, он умер в три часа дня.
Уайльд. В шесть. В самый разгар коктейлей. (По дому разносится звон дверного колокольчика).
Бози. Коктейли, ну конечно!
Уайльд. Боже правый. Мы кого-то ждем?
Бози. Вроде нет.
Уайльд. Может, это рыбаки? Собираются чинить сети в нашей гостиной? Или хотят завалить нас шпротами? (Содрогнулся в притворном ужасе.)
Бози(подбирает с полу одежду). Гости нас не балуют. Наверно, это женщина, которая травит крыс.
Уайльд. Сегодня мы остались без слуги. Хоть сам иди и открывай! Как думаешь, наш юный рыбак так же расторопен и на суше? (Повторный звонок колокольчика. Уайльд кричит). Galileo, per favore, puoi vedere chi c’и alla porta?
Галилео(за сценой). Certo.
Бози(с улыбкой). Сам ты дверь открыть не в состоянии. (Выходит, сталкиваясь на лестнице с Галилео).
Уайльд. Ты же знаешь, как я презираю излишние телодвижения.
Галилео впускает Росса в легком костюме и шляпе. Он стал еще бледнее и худее. Уайльд, растерянный, восклицает вполголоса.
Да это же наш Робби! (Оба не двигаются).
Бози(за сценой). Кто это?
Уайльд(громко). Робби. (Через секунду на лестнице появляется Бози, натянувший брюки и рубашку. От возмущения он потерял дар речи. После паузы он снова уходит в спальню). Мы не знали, что ты собираешься в Неаполь.
Росс. Я и сам не знал. (Смотрит наверх. Поведение Бози неприятно на него подействовало). Послушай, Оскар.
Уайльд. Я пребываю в состоянии короткого замешательства. Мы было решили, что ты старая ведьма.
Росс. Старая ведьма?
Уайльд. Да есть тут одна, крыс травит. Так-то у нас никто не бывает.
Росс. Вот оно что.
Уайльд. А это приятель Бози. Галилео. (Тот уходит наверх без слов). Ты не предупредил нас телеграммой о своем приезде.
Росс. Я не был уверен, что ты будешь мне рад.
Уайльд. Полно, я всегда тебе рад. (Сопровождает это ледяной улыбкой. Свет за окном бледнеет). Последние дни мы питаемся засохшими сладкими булочками. Зато я могу тебе предложить бренди, целых три бутылки.
Росс. Спасибо. Не откажусь.