Уайльд. Наливай, не стесняйся. (Росс как-то нервно подходит к столику, где стоит бутылка). Перед твоим приходом Бози высказался по поводу моего нежелания сделать лишний шаг. Он прав. Этим я прославился. Не уехал из Англии, несмотря на все твои мольбы. Сидел сиднем. И продолжаю сидеть. (По-глубже устроившись в кресле, закуривает).
Росс. Ты хорошо выглядишь.
Уайльд. Вот этого не надо. У меня вид англиканского епископа и старого педераста по совместительству, которого заперли на ночь в винном погребе. Я обожаю лесть, но только когда это не касается моей внешности. (Росс наливает бренди в два бокала). Ну, что изобразительное искусство? Процветает?
Росс. Художникам сейчас приходится туго. (Подает ему бокал).
Уайльд. Ха!
Росс. Я сам едва свожу концы с концами.
Уайльд. Тебе, Робби, я предсказываю блестящее будущее. Ты избрал единственно правильное ремесло на рубеже веков — торговля картинами. Снобизм, невежество и жадность соединились здесь в изумительных пропорциях. За капитализмом будущее. Я имел все возможности в этом убедиться.
Росс. Пока отбывал наказание?
Уайльд. Разве тюрьма — это наказание? Мое наказание — вот! Твое здоровье.
Росс. Твое. (Пьют).
Уайльд. Откуда ты приехал?
Росс. Из Нерви… через Рим.
Уайльд. Ах, так. (Окинул Росса оценивающим взглядом. Сразу возникло напряжение). Сам видишь, как мы тут живем.
Росс. Вижу.
Уайльд. Дузе надеется поставить мою «Саломею», но нужен меценат. Короче, небольшая сумма пришлась бы весьма кстати.
Росс. Ты ко мне с этим уже обращался.
Уайльд. Разве? Вот что с нами делает воображение. (Натужно улыбается). Ссужать деньги, в принципе, значит выбрасывать их на ветер, но дающий предпочитает думать, что они будут употреблены «с пользой». Например, прокатить детишек по реке Замбези. А вот дать пять фунтов на наркотики — дураков нет.
Росс. Тем более когда просит такой человек, как ты, Оскар.
Уайльд. Да еще у такого важного человека, как ты, Робби. (Его откровенная враждебность заставляет Росса опустить глаза). Ничего, зиму я как-нибудь переживу, а там — Тунис, лохмотья и гашиш!
Росс. Видит бог, на мне вины нет.
Уайльд. Ты как будто даже рад, что между нами кошка пробежала.
Росс. Я?
Уайльд. Тогда почему ты так себя ведешь? (Росс молчит). Ты и мои верные друзья?
Росс. Мы все, с цветами, ждали твоего освобождения! Мы сняли для тебя дом во Франции!
Уайльд. Ты хочешь сказать, что ваша дружба налагала на меня обязательства.
Росс. Дружба всегда налагает обязательства.
Уайльд. Моя — нет. Спроси уличных нищих, которым я щедро раздавал деньги.
Росс. Оскар, я всегда тебе помогал. И сейчас я стараюсь примирить две враждующие стороны.
Уайльд(холодно). Так. Плохие новости.
Росс. Я не хотел, чтобы ты узнал из письма. Плохие они или нет, судить тебе.
Уайльд. Как мило. Мне дан выбор?
Росс. Я говорил с Констанцией.
Уайльд. Это я понял. Как она?
Росс. У нее неважно со спиной.
Уайльд. Грустно слышать.
Росс. Она упала и повредила позвоночник. На улучшение рассчитывать не приходится.
Уайльд(сочувственно покивал). А дети как?
Росс. Сирил в Гейдельберге, Вивиан в Монако. Они научились играть в шахматы.
Уайльд. Обо мне спрашивают?
Росс. Часто.
Уайльд. Надежда однажды их увидеть — вот что меня держит. Этим я живу.
Росс. Значит, мы говорим с тобой на одном языке. (Уайльд недоверчиво на него смотрит). Констанция тебе писала.
Уайльд. Писала, да.
Росс. Но ты не отвечаешь на ее письма.
Уайльд. Не отвечаю.
Росс. Могу я спросить — почему?
Уайльд. О чем мне писать? Что Дузе хорошо играет, но все же не так хорошо, как Сара Бернар? Посплетничать об искусстве? Поговорить о переменчивой неаполитанской погоде?
Росс. Узнав, что ты в Неаполе, она заподозрила худшее. Кто едет в Неаполь в это время года?
Уайльд(взрывается). Ты приехал, чтобы попортить мне кровь, да? Довести меня до белого каления? Тебе непременно надо взять ее сторону!