— Они были нам рады.
— Они скоро поймут, что я — это не она. Странно, что они меня за нее приняли. Ведь они ее часто видят.
— Мне кажется, некоторые поняли. Иначе и не может быть. Сначала они подумали, что ты Фрея, а потом узнали, что это не она, но притворились, что не заметили.
— Не может быть. Что они подумали?
— Они продолжали нам улыбаться. Они не думают, что я собираюсь отказаться от общества других женщин.
— Ну, да, — медленно проговорила я. — Они улыбались и пожимали плечами… как когда-то с Рудольфом.
— Развеселись. Это все — лишь забавное происшествие.
— Но мне оно кажется важным. Я теперь точно знаю, что ты подходишь для этой роли.
— Мне приходится принимать эту роль. Я должен привыкнуть к ней. Мне нужно, чтобы в стране был мир.
— Ничего не поделаешь. В нашей жизни будут и неприятные моменты. Я не хочу притворяться, что их не будет. Однако мы должны быть вместе. Я отказываюсь обсуждать другие варианты. Мы должны принять то, что нам дали боги, Пиппа, и радоваться этому. Быть вместе… Больше я ни о чем не прошу.
Когда он так говорил, я просто таяла от удовольствия. Я чувствовала, как мои принципы уходят от меня все дальше и дальше, и я снова приближалась к осознанию своих чувственных желаний, которые становились для меня потребностью. Я любила его. С каждым разом все больше. Я пыталась представить себе свою жизнь без него, но у меня ничего не получалось. Будущее представлялось таким унылым, что мысль о нем ввергала меня в состояние глубокой депрессии. И напротив, мысль о той жизни, которую он для нас планировал, наполняла меня бурным восторгом, несмотря на опасности.
Я знала, что соблазн слишком велик. Если бы не Фрея… — думала я. И снова на меня нахлынуло понимание чудовищности того, что я делаю, и я решила: уеду. Я не могу пойти на это.
Какой красивый был лес вокруг! Вдали виднелись горы. Они были покрыты пушистым еловым лесом, а в долинах ютились маленькие коттеджи. Я чувствовала легкий запах дымка, поднимавшийся из их труб, и вдыхала чистый горный воздух.
— Тебе здесь нравится? — спросил Конрад.
— Здесь прелестно.
— Наш дом совсем недалеко. О, Пиппа, я так счастлив, что ты со мной. Ты не представляешь, как я страдал, когда потерял тебя. Я клял себя за то, что дал тебе уйти. Больше никогда, Пиппа. Ни за что.
Я покачала головой, но он засмеялся. Он был уверен в себе и в том, что жизнь сложится именно так, как он захочет.
Мы ехали дальше, поднимаясь в гору.
— Прислушайся, — сказал Конрад, — и ты услышишь звон колокольчиков. Их хорошо слышно в тумане. Тебе понравятся туманы. В них есть что-то романтичное и загадочное. Когда я был маленьким, я называл их голубыми туманами. Они казались мне голубыми. Взбираешься в гору по лесу, попадаешь в голубой туман… и вдруг опять оказываешься на ярком солнце. Я часто приходил сюда. Здесь был один из наших домов. Иногда мы приезжали сюда, когда в городе внизу становилось слишком жарко. Мы оставались ночевать и часто спали прямо под открытым небом. У меня связано столько счастливых воспоминаний с этими местами, но это ничто по сравнению со счастьем, которое здесь ожидает нас обоих.
— Конрад, — начала я, — я не могу называть тебя Зигмундом.
— И не надо. Зигмунд напоминает о моем долге. Конрад — для тех, кого я люблю, и кто любит меня.
— Конрад, — продолжала я, — у тебя всегда было то, чего ты хотел?
Он засмеялся.
— Ну, скажем, я всегда пытался все получить, а если приложить все усилия, часто можно получить то, что хочешь. Милая Пиппа, отбрось свои страхи. Радуйся. Мы вместе. Мы едем к себе домой. Это очень счастливый дом, и он будет принадлежать только нам.
Дом оказался очаровательным. Он напоминал миниатюрный замок с башенками по всем четырем углам. Размерами он с английскую усадьбу.
— Пойдем, — сказал он. — В нем никого нет. Я договорился, что здесь никого не будет.
— А кто бы здесь мог быть?
— Семья, которая за ним присматривает. У них дом неподалеку. Отец, мать, два сына и две дочери. Прекрасное сочетание. Их будет достаточно для выполнения всех
обязанностей. Если мы будем устраивать приемы, пришлем других слуг им на помощь.
— Как красиво, — проговорила я.
— Я знал, что тебе понравится. Это мое самое любимое место. Поэтому я сразу подумал о нем. Оно называется Marmossal — мраморный зал. Ты скоро поймешь, почему. Там, в центральном зале, необыкновенный пол.
К дому вела дорожка, по бокам которой росли низкие кустики.
— Их подстригают, чтобы не было темно, — объяснил Конрад. — Я не люблю темноту, а ты? Впрочем, ее никто не любит. В ней таится угроза. А в этом доме всегда радостно. Мы срубили деревья вокруг и посадили маленькие кустики, которые цветут, придают дому нарядность и не загораживают свет.
— На калитке что-то написано, — заметила я.
— Это написал один из моих предков, который здесь жил. Он всегда все делал не так и был козлом отпущения в семье. Его в конце концов отослали жить в лесу. Любимым его занятием была охота на диких кабанов. Ему нравилось бывать одному, и он всячески сопротивлялся попыткам родственников вернуть его в лоно семьи. Он и приделал эту надпись. Ты понимаешь, что там написано?
— Sie thim mir nicht, ich thue irmen nichts. He трогайте меня, и я вас не трону.
— Прекрасно придумано, правда? И нас с тобой никто не тронет, обещаю тебе. Это наш дом, Пиппа.
Он отпер дверь и взял меня на руки.
— В Англии есть такая традиция — вносить невесту через порог на руках?
— Есть, — ответила я.
— Тогда мы так и сделаем, моя любимая. И вот мы здесь вдвоем… в нашем новом доме.
Внутри было необычайно красиво. Пол в зале был покрыт мраморными плитами нежно-голубого цвета. Я не могла удержаться от восторга.
На стенах висели картины. В центре стоял большой стол, а на нем — ваза с цветами.
Он все еще крепко обнимал меня.
— Тебе нравится? — спросил он.
— Здесь просто великолепно.
— Ты здесь будешь очень счастлива, а это самое главное. — Когда он был рядом со мной, я в это действительно верила.
Мы осмотрели дом. Все было тщательно прибрано. Так он приказал. Интересно, что подумали эти люди, жившие неподалеку в лесу. Они, наверное, догадались, что он приведет сюда женщину… свою любовницу… и поняли, что она здесь будет жить. Они улыбнулись и пожали плечами.
Неужели нам всю жизнь придется видеть, как люди улыбаются и пожимают плечами? А как же наши дети? Что будет с ними? Может, я уже беременна?
О, да, я уже довольно далеко скатилась по скользкому склону, и мне придется очень трудно карабкаться обратно наверх к достойной жизни. Без сомнения. Достаточно только представить себе невинное лицо Фреи.
И тем не менее я продолжала восторгаться красотами дома: столовой с длинными узкими окнами и вышитыми подушками на стульях, комнатой, в которой всегда было солнце, спальнями, не слишком большими по сравнению с замковыми, но светлыми и изящно обставленными. Из окон был виден лес и горы вдали. Это был превосходный дом, необыкновенно живописно расположенный.
— Тебе нравится? — все спрашивал он. Я согласилась, что все здесь очень мило.
— Ты будешь здесь счастлива?
Я не смогла ничего ответить. В глубине души я знала, что никогда не смогу быть совершенно счастлива — ни с ним, ни без него. И я не могла притворяться.
— Я вылечу все твои раны. Ты поймешь, что это единственный путь.
— Путь, по которому шли все бароны, графы, герцоги и маркграфы до тебя.
— Других возможностей нет. Мы связаны на всю жизнь, если не ищем себе свободы сами. Ты должна меня понять, Пиппа.
— Мне бы хотелось… впрочем, какое это имеет значение.
— Что?
— Здесь все себе можно представить. Ведь это страна легенд, братьев Гримм и Пастушка, играющего на дудочке. Воздух наполнен волшебством. Я чувствую, в этом лесу все возможно.
— Мы сами создадим себе волшебство. Давай будем счастливы. Бери то, что идет к тебе в руки. Ведь ты любишь меня?
— Всем сердцем.
— Разве что-нибудь еще имеет значение?