— Все ясно, — сказал я. — А вы полагаете, что эти фанатики прислушаются к моим словам? Ведь я же чужеземец!
— Люди прислушаются к вашим словам по нескольким причинам, — успокоил меня старец. — Во-первых, я скажу им, что вы мой друг, а меня они почитают. Во-вторых, на них произведет большое впечатление уже то, что вы проделали столь долгий и трудный путь, чтобы донести до них весть от их божества.
Я улыбнулся: этот многоопытный старец хорошо знал сердца своих соотечественников.
— Ваша комната наверху, — встал со скамейки хозяин дома. — Там есть даже ванна, я привык к ней, когда служил в британской армии. Пожалуй, только в королевском дворце еще имеется ванна, в других домах подобного удобства нет.
— Кстати, о дворце короля, — сказал я. — Как там поживает его величество? Какую позицию он занимает в этой интриге?
— Король здоров и молится за наш успех, — ответил Лиунгхи. — Однако традиция вынуждает его оставаться в тени. Если нам с вами не удастся остановить Гхотака король вынужден будет уступить его требованиям. Спокойной ночи, юноша.
Я поклонился ему в ответ и поднялся в отведенную мне комнату с широкой кроватью, покрытой одеялом из козьего пуха. В небольшой соседней комнатке находилась ванна, рядом с которой стояла полочка для полотенца и туалетных принадлежностей. Я с наслаждением вымылся в горячей воде насухо обтерся полотенцем и залез под одеяло, чувствуя, как расслабляются уставшие мышцы.
Внезапно раздался стук в дверь, и в спальню впорхнула Кхален, одетая в прозрачный голубой халатик. Распущенные черные волосы мягко струились по ее хрупким плечам. Она с улыбкой присела на край кровати, дразня меня маленькими упругими сосками своей груди, торчащими, как рожки козленка.
— Повернись лицом вниз, — с улыбкой сказала она, кладя руки мне на плечи. — Я сделаю тебе массаж.
— У вас так принято? — спросил я, повинуясь.
— Гостям, проделавшим столь долгий и опасный путь, мы оказываем особое внимание, — сказала она.
Я замолчал, доверившись ее сильным и умелым рукам, ласкающим меня. Кхален сдернула с меня одеяло и стала поглаживать спину, надавливая на определенные точки и массирую мышцы. Потом она велела мне лечь на спину и стала массировать мне грудь и руки. Когда она наконец вновь накрыла меня одеялом, я взял ее за запястье и усадил на кровать. Девушка не сопротивлялась.
— Ты прелесть, Кхален, — сказал я. — Тебе это известно?
— У тебя красивое тело, Ник! — прошептала она, улыбаясь мудрой азиатской улыбкой, и мне все стало ясно без слов.
Вдруг она вскочила, рассмеявшись, поцеловала меня и выбежала из комнаты. Я же тотчас уснул сном младенца.
На другое утро, выпив чаю, я отправился на прогулку по городу. Мое внимание привлек оригинальный храм с пристроенным к нему просторным залом. Из его дверей вышел сам Гхотак, сопровождаемый крепкими телохранителями в синих рубахах.
— А вот и наш долгожданный гость! — воскликнул монах, направляясь ко мне.
— В самом деле? — ухмыльнулся я. — А мне показалось, что вы хотели лишить меня удовольствия лицезреть вас.
Монах смерил меня холодным надменным взглядом. Ни один мускул не дрогнул а его лице.
— Рекомендую вам не вмешиваться в чужие дела, — с заметным британским акцентом произнес он.
— Благодарю за добрый совет, — сказал я, решив играть в открытую. — Но считайте, что я уже забыл его.
Сверкнув глазами, монах повернулся и молча направился к дверям храма, что-то сказав своим охранникам. Те вернулись ко мне.
— Следуй за нами, — приказал мне один из них. — Будешь кричать, мы объявим всем что ты обидел ламу, и толпа растерзает тебя.
Подумав, что в этой угрозе есть некоторая доля правды, я последовал за ними. Телохранители Гхотака завели меня во двор за храмом. Один из них обернулся ко мне и сказал:
— Гхотак велел нам преподать тебе суровый урок, чтобы ты больше не тревожил нас. Так что не обижайся, приятель!
С этими словами он выхватил из-за пояса бамбуковую палку и огрел меня по плечу. Пронзенный острой болью, я отступи на шаг и улыбнулся, вытянув вперед руки:
— Одну минуточку, друзья! Не торопитесь!
Охранники послушно застыли на месте ожидая, что я им скажу. Я глубоко вздохнул и резко ударил ногой в живот громилу, стоявшего справа от меня. Он вытаращил глаза и согнулся пополам, раскрыв рот. Второй сокрушительный удар я нанес в пах вожаку этой троицы. Он заорал и завертелся юлой, согнувшись в три погибели. Третий охранник стукнул меня палкой по спине, но я поймал его руку и выкрутил ее. Присев от боли, он завопил, и я рубанул ребром ладони ему по горлу. В этот момент вожак пришел в себя и лягнул меня ногой в бедро. Я с размаху двинул ему по подбородку, он ударился затылком о дерево, лязгнув зубами, и сполз по стволу на землю. Тем временем тот, которому я врезал в солнечное сплетение, встал на четвереньки, пытаясь отдышаться, и я размозжил ему носком ботинка нос. Захлебываясь кровью, он повалился на бок. Третьего я взял за шиворот и швырнул под дерево, после чего поднял за волосы голову вожака и медленно произнес:
— Я приношу вашему хозяину свои извинения за этот урок. Надеюсь, он пойдет вам на пользу.
Вполне удовлетворенный проделанной работой, я вышел со двора на улицу. Люди, подобные Гхотаку, уважают силу и безжалостность, однако никогда не отказываются от мести, и мне следовало быть готовым к ответному удару.
Вскоре я достиг конца поселка. Навстречу мне со стороны гор вышли три человека. Когда они приблизились, я узнал в одном из них английскую журналистку. Двое других, судя по их одежде, были ее проводниками.
— Какая приятная встреча! — радостно воскликнула Хилари. — Даю тебе последний шанс начать сотрудничать со мной, упрямый янки!
— Я тронут таким вниманием, — поклонился ей я.
— Иного ответа я и не ожидала, — надменно сказала она и пошла своей дорогой.
Я проводил ее насмешливым взглядом и покачал головой: упорство англичанки было достойно восхищения. Оставалось надеяться, что она усвоила урок, полученный в гостинице, и не будет слишком досаждать мне. «Иначе урок придется повторить», — решил я.
Проходя вновь мимо храма, я расхохотался, увидев знакомую мне троицу: поддерживая друг друга, незадачливые монахи с трудом поднимались по ступеням, чтобы упасть к ногам своего хозяина, вымаливая прощение.
Глава третья
Вернувшись в дом патриарха, я нашел Лиунгхи сидящим за сервированным чайным столиком. На этот раз он основательно ввел меня в курс дела, и услышанное насторожило меня.
Кхален, занятая домашними хлопотами, время от времени проходила мимо нас, бросая на меня многозначительные взгляды. Мне стоило определенных усилий заставить себя не вспоминать о прикосновении ее нежных рук и сосредоточиться на рассказе старца.
— В Непале обосновалось более пяти тысяч переселенцев из Китая, — говорил он. — И каждый из них — опытный агитатор, прошедший курс специальной подготовки. Они умело сбивают с толку наш народ, и с этим нельзя не считаться. Если Гхотаку удастся вынудить нашего короля разрешить свободный въезд в Непал иммигрантов из Китая, он вскоре сам станет управлять этой страной, разумеется, по указке своих зарубежных хозяев.
— Неужели люди верят, что Гхотак выполняет волю духа Каркотека? — спросил я.
— Да, — кивнул головой старец. — Он ловко играет на суевериях. Сегодня вечером вы сами увидите, как он использует в своих интересах один из древних обрядов.
Кхален, одетая в шаровары и черную блузу, тоже подсела за столик. В этом костюме она выглядела совсем юной.
— Но этот хитрец использует не только культовые обряды, — продолжал Лиунгхи, — а и страшного йети! С его помощью он наказывает непокорных.
— Йети? — вскинул я брови. — Мифическое существо, называемое еще снежным человеком? Выходит, это не легенда? |