— Мистер Бэлфор примет вас немедленно.
Я проигнорировал её. Конечно, он бы меня принял. Я был его наследником — независимо от того, как сильно он ненавидел этот факт. Я прошёл через прохладный, строгий вестибюль к ряду лифтов. Двери скользнули, закрываясь. Нет необходимости нажимать на кнопку. Лифты в этом здании знали, куда меня доставить.
И это ещё не было сделано. В отличие от обычных небоскрёбов Большого Яблока, самый важный бизнес в этом здании происходил не в пентхаусе, а глубоко под землёй. Ведьмы были скрытны по натуре. Девизом дома Бэлфор было silentium vincit (прим. перев. — с латинского — молчание побеждает).
Тишина побеждает.
Боль пронзила мою челюсть, и я понял, что стираю свои коренные зубы в пыль. Спускаясь, я сделал сознательное усилие расслабиться. Я мог бы презирать эти встречи, но они были необходимы. Они были всем. Если бы я проявил хоть какое-то нежелание — любой признак сожаления или колебания, — я мог бы уйти с пустыми руками. И это может подвергнуть риску весь чёртов мир.
Лифт остановился. Двери со свистом распахнулись, открывая вид, совершенно отличный от того, что был наверху. Витые чёрные колонны поддерживали высокий сводчатый потолок. Чёрный гранитный пол простирался передо мной так далеко, что сужался до точки вдалеке. Факелы маршировали по чёрным гранитным стенам, каждый из которых танцевал в голубом свете нижних огней.
Я шагнул вперёд, мои шаги эхом отдавались в пространстве. Оно казалось пустым, но это было не так. Далеко от этого. Глаза следили за моим продвижением, их взгляд непрошено касался моей кожи. Если бы я остановился и прислушался достаточно внимательно, я бы услышал шёпот разворачивающихся заклинаний и проклятий. Девизом дома Бэлфора может быть почитание тишины, но его члены отбрасывают его в сторону, когда им это нравится. Или извлекали из этого выгоду.
Очертания дверей появлялись по мере того, как я шёл, только для того, чтобы раствориться в стенах, когда я проходил мимо. Факелы отбрасывали голубые тени на пол, а другой источник света — на этот раз такой же бледный и рассеянный, как лунный свет, — отбрасывал мягкое сияние на всё вокруг.
Это была единственная мягкость в этом месте. Было бы ошибкой забывать об этом.
Наконец, одна из появляющихся дверей щёлкнула и открылась. Я на мгновение замер на пороге, каждый инстинкт побуждал меня развернуться и уйти. Вместо этого я шагнул внутрь и подождал, пока не вспыхнут нижние огни.
На этот раз это была современная ванная комната. Так было не всегда. Иногда это было немногим лучше, чем уборная. В других случаях там был старомодный туалет с настенным бачком и висящей цепочкой для слива.
Но контейнер для образцов всегда был одним и тем же. Ярко-оранжевую крышку было невозможно не заметить.
Я двигался на автопилоте, как делал бесчисленное количество раз до этого. Я открутил колпачок и расстегнул молнию на джинсах. Когда я взял свой член в руку, я отправился... куда-то ещё. Теперь у меня хорошо получалось исчезать, когда я гладил свою плоть. Вот и всё, что это было: часть тела. Это был не я. Ничего из этого не было мной. Ни моё прерывистое дыхание, ни мои яйца, ставшие тугими. Не пот, собирающийся на моих висках, или мой кулак, летающий вверх-вниз по моему члену.
Я подрочил быстрее, мои зубы оскалились, а разум поплыл. Я почти мог видеть себя сверху. Там я стоял, откинув темные волосы с влажного лба. Моя футболка была задрана вокруг моего пресса. Мои джинсы и нижнее белье слиплись у меня на коленях. В одной руке я держал пластиковый стаканчик, а в другой — свой член.
И меня нигде нельзя было найти.
Я кончил с невнятным мычанием, сперма плещется внутри контейнера. Когда всё закончилось, я убрал свой член и вымыл руки. Я не смотрелся в зеркало и не смотрел на оранжевую грёбаную крышку, когда навинчивал её.
Когда я вышел из уборной, меня ждали двойные двери.
Дом Бэлфор был ничем иным, как малопродуктивным.
На древнем дереве были вырезаны символы семи стихий. Существовали четыре обычных элемента: земля, воздух, огонь и вода. Они были украшены яркими цветами, соответствующими происхождению элементов. Коричневый, серебристый, красный и синий.
Но символы внизу были матово-черными, даже темнее, чем дверь. Их было всего три: тайные элементы — кровь, тело и дух. Каждая ведьма рождалась с одним источником элементом, который почти всегда был из обычной группы. Редкое подмножество родилось с тайным элементом в качестве источника.
Ещё более редкой была ведьма, которая управляла несколькими стихиями, и то только потому, что они вырвали их у другой в бою.
Только один ведьмак в мире управлял шестью из семи, и в настоящее время он заставлял меня ждать за его дверью, как непослушного ребёнка.
Со зловещим стоном двери медленно открылись. Я отключил свой разум и вошёл. Комната была такой же монохромной, как и та, которую я только что покинул. На чёрных рабочих столах стояли ступки и пестики, а также различные травы. Книжные шкафы тянулись до потолка. В золотой клетке в углу клубилась и бурлила объёмная чёрная тень. А за чёрным письменным столом сидел мужчина, его деловой костюм и накрахмаленный галстук не гармонировали с окружающей обстановкой. Его выбор одежды был обдуманным, как и всё остальное, что он делал.
Он встал при моём приближении. Он был высоким, с оливковой кожей, чёрными волосами и тёмными глазами. Человеку он показался бы лет на тридцать с небольшим, хотя ему было уже более нескольких тысячелетий.
Его тело расплылось, и его одежда изменилась, когда он прошёл сквозь свой стол. Когда он изменился, на нём были чёрные брюки и чёрная туника, покрытая замысловатой чёрной вышивкой. Традиционное одеяние ниспадало до голенищ его начищенных сапог. Теперь он совсем не походил на генерального директора глобальной империи недвижимости. С другой стороны, дом Бэлфор на самом деле не занимался управлением недвижимостью. Это было связано с обладанием властью, и мужчина передо мной обладал большей властью, чем почти любое существо на земле.
Часть «почти» беспокоила его гораздо больше, чем он показывал.
— Найл, — сказал он, его тёмные глаза сузились от неприязни, которую он не потрудился скрыть.
Я наклонил голову.
— Дедушка.
— Ты оставил образец?
— Ты же знаешь, что оставил, — его приспешники, несомненно, уже собрали его. — Миллионы потомков дома Бэлфор только и ждут, чтобы их имплантировали.
Ты больной ублюдок.
Он скользнул взглядом по моей груди.
— Твой наряд оскорбителен.
— Это Нью-Йорк, — сказал я, потому что он ненавидел, когда ему напоминали о том, как его выгнали из Европы. — Мне нужно было слиться с людьми. Как ты знаешь, когда мой вид перекидывается, мы оказываемся голыми.
— Проблема, которую ты мог бы легко устранить, взяв другой элемент.
— Я доволен тем, что у меня есть. В конце концов, это принадлежало моей матери.
Его рот сжался.
— Ты дурак, что избегаешь власти, когда у тебя есть возможность захватить её. Ты позоришь этот дом, цепляясь за посредственность.
Я намеренно перевёл взгляд с его стола на чёрную вышивку на его тунике.
— Не больше, чем ты ставишь это в неловкое положение, перемещаясь сквозь мебель и меняя наряды, просто чтобы доказать, что ты владеешь телом и воздухом.