И это привело меня ко второй ошибке. Я рассказал большую часть истории Кормака, но не всё. Как трус, каким я и был, я опустил те роли, которые выставляли меня в не слишком выгодном свете.
Менее чем благоприятном?
Здорово. Теперь даже голоса в моей голове испытывали ко мне отвращение.
Кормак слегка похрапывал, когда я вошёл в комнату. У меня было твёрдое намерение поспать на диване перед камином, но теперь я обнаружил, что снимаю рубашку и забираюсь в постель рядом с ним. Секунду спустя я понял, что нет никакой надежды сдвинуть одеяло с места, когда на нём лежит его большое тело, и я вышел и вернулся с пледом из бельевого шкафа.
— Ты всегда был упрямым боровом, — сказал я ему, накрывая нас одеялом. Я подоткнул вокруг него ткань и плюхнулась на спину. — Я облажался сегодня вечером.
Кормак продолжал храпеть.
— Мне следовало рассказать Изольде о Брэме. Чем дольше это будет продолжаться, тем хуже будет, когда она узнает, что я скрывал её от семьи, — немногие драконы имели такие связи. Так много представителей нашего вида погибло. Родственники по материнской линии редко хотели иметь с нами что-либо общее.
Если, конечно, они не хотели, чтобы мы стали отцом следующего поколения ведьм, а потом отвалили и умерли.
На самом деле, это было неправильно. Мулло просто хотел, чтобы я умер. Его не особенно волновало, что я свалил первым.
Между моими бровями возникла боль. Это было ничто по сравнению с тем, что было у меня между ног.
На мгновение я задумался о том, чтобы позаботиться о себе в душе. Но я знал, что облегчение будет временным. И, возможно, синие шары были подходящим наказанием за мои грехи сегодня вечером.
Я перекатился на бок и пристально посмотрел на Кормака.
— Тебе нужно подстричься, — я подстригал его каждые пару месяцев, но в последнее время это было трудно. Сонливость проходила так быстро, что я начал задаваться вопросом, не подстроил ли это Мулло. — Меня бы ничто не удивило с этой трандой, — пробормотал я.
Кормак продолжал дремать, не обращая внимания на мою борьбу за власть с моим единственным живым родственником. Так было определённо лучше. Как и Изольде, ему никогда не нужно было знать о тонкостях моих отношений с Мулло.
Я провёл костяшками пальцев по щеке Кормака, потирая там загривок.
— Тебе также нужно побриться.
Он нахмурился во сне, став похожим на капризного ребёнка.
Мои губы дрогнули.
— Всё хорошо. В любом случае, таким ты мне нравишься больше, — я несколько раз ударил кулаком по подушке и закрыл глаза, вспоминая, как он выглядел, когда я ворвался в склеп во время нападения демонов. На мгновение он пришёл в себя, как Кормак в былые времена.
Чёрт. Я забыл спросить Изольду, как у него с ней было. Что ж, теперь было уже слишком поздно. Ей нужен был отдых. И было бы забавно вытянуть из неё информацию утром. Я мог бы заставить её покраснеть за яичницей и кофе. Она ёрзала своей дерзкой маленькой попкой на своём сиденье, её киска разогревалась, а лицо загоралось.
Я улыбнулся, мечтая о том, как это могло бы выглядеть... и вскоре увидел сон по-настоящему.
Я шёл быстро, зажав треуголку подмышкой. Мои каблуки, слава богам, не шумели, но они были чертовски неудобными.
Но король предпочитал их, а это означало, что каждый мужчина при дворе тоже предпочитал их — нравилось ему это или нет.
Комната, которую я искал, замаячила впереди, и я быстро нырнул в отделанную позолотой дверь и бросил шляпу на кровать. Через несколько секунд дверь распахнулась, и Кормак влетел внутрь. Он был великолепен в золотистом шёлке, но я едва успел взглянуть на него, как меня прижали к стене, закинув руки за голову. Семь футов возбуждённого самца навалились на меня.
— Я тоже рад тебя видеть, — фыркнул я. Делать это днём было плохой идеей. Дворец был переполнен придворными.
Кормак грубо поцеловал меня, заставив выгнуться дугой от стены, прежде чем прижаться губами к моей шее. Прижавшись к моей коже, он сказал:
— Не притворяйся, что ты не в таком же отчаянии, как и я. Прошло уже несколько дней.
Я тихо рассмеялся... а затем застонал, когда он провёл ладонью по моему члену через бриджи.
— Трудно застать тебя одного в этом месте. Я ненавижу это место.
— Я тоже, но король благосклонен к нашему делу, — он посасывал мою кожу достаточно сильно, чтобы оставить след. — Он согласился пригрозить ведьмам инквизицией, если они продолжат охотиться на наших женщин.
— Ты доверяешь этому человеку? — я не считал Короля-Солнце особенно заслуживающим доверия, но я лишь мельком видел его издалека. Кормак провёл с ним несколько часов, обсуждая, как мир среди бессмертных гарантирует мир в мире смертных.
— Я никому не доверяю, — пророкотал Кормак мне на ухо. Он отстранился и начал снимать с меня одежду. Он одарил меня озорной улыбкой, пронизанной большим количеством тепла. — Кроме тебя.
Ах, вот это была фраза, которая гарантированно воспламенит меня. Это было одно из его любимых блюд.
Меня охватило вожделение, и я начал теребить его сюртук.
— Сними его. Я хочу тебя.
— Ты меня получишь, — он сбросил с себя сюртук и жилет, швырнув их на пол, как будто это были тряпки, а не бесценный шёлк. Через несколько секунд мы оба были обнажены и прижимались друг к другу у стены. Он снова поцеловал меня, глубоко проникая языком. Его рука нашла мой член и погладила его тоже, заставив меня застонать ему в рот. Мои бёдра дёрнулись, вся моя кровь прилила к члену.
— Уже мокрый, — поддразнил он, улыбаясь мне в губы. Он прижался своим лбом к моему, массируя мой член вверх и вниз по стволу. — Всегда такой мокрый для меня, Найл.
— Я не думаю, — моё дыхание сбилось, когда он начал поглаживать быстрее, — что тебе стоит жаловаться, когда ты единственный, кому это выгодно.
— Справедливое замечание.
Я застонал, мои бёдра дёрнулись.
— Господи, Кормак, я долго не протяну.
— Тогда давай притормозим, — он переместил руку на мою шею, прижимая меня к стене, оставляя небольшое пространство между нашими телами. — Чего ты хочешь? — пробормотал он, и его золотистые глаза заблестели в лучах послеполуденного света, льющегося через окна.
— Тебя, — несмотря на здравый смысл, я попытался приблизиться к нему. Мой член был подобен пруту, ищущему его.
Он ухмыльнулся и удержал меня на месте.
— Более конкретно, милый.
— Твой рот, — вероятно, это была плохая идея, но, по-видимому, я был переполнен ими.
С ещё одной озорной улыбкой он опустился на колени. Он провёл руками по моим бёдрам и вниз, прикасаясь ко мне везде, кроме моего члена. Он нетерпеливо вонзился между нами, толстая капелька влаги дрожала на кончике.
— Ты великолепен, — проговорил Кормак по-гэльски приглушенным голосом, продолжая гладить меня. Поклоняется моему телу по-своему.
— Не такой великолепный, как ты, — ответил я на том же языке. Он был великолепен, и я, не сдерживаясь, любовался его фигурой. Он был таким чертовски большим. Каждый дюйм его тела излучал силу. Но вся эта мощь уравновешивалась его поразительной красотой. Чистые черты лица. Завораживающие глаза. Длинные золотистые волосы. В данный момент они были заплетены в косы, и от твёрдой линии его подбородка мне захотелось плакать. Неудивительно, что французы падали по нему в обморок. Дамы обмахивались веером. Мужчины обмахивались веером.