Что-то тёмное и жестокое промелькнуло в его глазах. Оно было там и исчезло в мгновение ока, но он позаботился о том, чтобы я это увидел. Он ненавидел, когда над ним насмехались — может быть, даже больше, чем он ненавидел меня. Как и у многих деспотов до него, гордость была его большой слабостью.
Естественно, я пользовался этим всякий раз, когда это было возможно.
Выражение его лица разгладилось, взгляд снова стал презрительным.
— Твои детские насмешки утомительны.
— Как и эти встречи. Дедушка.
— Мулло подойдёт, как я уже говорил тебе раньше.
Ах да. Ему также не нравилось, когда ему напоминали о наших отношениях.
Я отвесил короткий, насмешливый поклон.
— Как пожелаешь, Мулло. Я выполнил свою часть нашей сделки. Теперь я возьму сомнус (прим. перев. — что-то вроде снотворного) и отправлюсь своей дорогой.
Он удерживал мой пристальный взгляд долгое мгновение, позволяя своему недовольству закипать между нами. Послание в его взгляде было ясным: он мог уничтожить меня одним движением руки.
Мог. Но не стал бы. Это была дилемма, которую он сам создал. Ведьмы могли вырывать элементы друг у друга силой — то, что Мулло делал множество раз. Но тайные элементы были редки, и их было трудно контролировать. По умолчанию ведьмаки, которые контролировали кровь, тело и дух, были чрезвычайно могущественны. Опасны в бою. Согласно легенде, Мулло нашёл способ обойти эту опасность.
Вместо того, чтобы рисковать поражением и потерей своих собственных элементов, сражаясь за тайну, он заключил сделку с оракулом Асмиры, обменяв свою плодовитость на силу тела и духа. Конечно, это была высокая цена, но в то время у него было два чистокровных наследника.
Потом времена изменились.
Конечно, всё это было легендой — историей, затерянной в туманах прошлого. И всё же у Мулло больше никогда не было детей. Он также страдал от моего статуса его наследника, несмотря на то, что ненавидел меня до глубины души.
Так что, да, неподтверждённая легенда или нет, я знал, что мой дедушка и Дом Бэлфор были в дерьме. Единственным элементом, которого не хватало Мулло, была кровь. Но это не имело значения. Даже имея под своим контролем все семь элементов, он не мог сотворить ребёнка из воздуха с помощью магии. Он нуждался во мне, и это бесконечно его бесило.
Я улыбнулся лицу, которое так сильно напоминало моё собственное.
— Сомнус?
Мускул дёрнулся на его челюсти. После нескольких напряжённых секунд он развернулся и направился к своему столу. Он порылся в ящике стола и бросил мне стеклянный флакон.
Я поймал его в воздухе. Теперь, когда у меня было то, за чем пришёл, я направился к выходу.
— Одна ночь, Найл. По старинке.
Я остановился, гнев поднимался жарко и быстро. Мне не нужно было спрашивать, что он имел в виду. Мы уже проходили по этому пути раньше. Я повернулся ровно настолько, чтобы встретиться с ним взглядом. Это был минимум уважения, который я мог предложить, и максимум, который я был готов отдать.
— Если ты хотел наследника, дедушка, тебе не следовало убивать мою мать.
Даже несмотря на расстояние между нами, я чувствовал его презрение. Оно вспыхнуло вокруг него, как электричество, его горячие щупальца хлестали воздух.
— Она предала этот дом, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Она вступила в сговор с врагом.
— Она спарилась с мужчинами, которых любила, и ты убил её за это. Свою собственную дочь.
— Я убил её, потому что это был единственный способ убить их.
Я крепче сжал в руке флакон с сомнусом.
— Ты имеешь в виду моих отцов.
— Похитителей, — рявкнул он. — Воры-убийцы с противоестественными желаниями. Лишённые своих собственных самок, они обратились к похищению у других бессмертных. Они заключили Габеллу в тюрьму. Надругались над ней и заставили её…
— Это гнусная ложь, — я полностью развернулся. — Даже спустя семнадцать сотен лет ты не можешь сказать гребану правду.
Его улыбка была чистой злобой.
— В самом деле? И сколько ведьм и вампиров убил Кормак в своём стремлении найти замену женщинам? Сколько деревень оборотней он сжёг дотла? Ты покрывал его на протяжении веков. Я не могу сказать, глуп ты или слеп. Или, может быть, ты не видишь, что перед тобой, потому что слишком занят, склоняясь перед своим любимым королём.
Ненависть вибрировала у меня в животе, как струнная лютня. Мне хотелось пересечь комнату и разбить его ненавистную физиономию. Но я не мог потакать этой фантазии. Флакон в моей руке был суровым напоминанием о моём положении. Мулло держал меня на коротком поводке, и мы оба это знали. У меня не было выбора, кроме как терпеть его оскорбления.
Но злонамеренная уступчивость имела свои достоинства, поэтому я низко поклонился.
— Моя благодарность за сомнус, Мулло. Встретимся через месяц.
Двери позади меня захлопнулись.
— Ты не уйдёшь отсюда, пока мы не придём к соглашению.
Мой темперамент лопнул.
— Ебать. Тебя. Мы пробовали по старинке, помнишь? Потому что я чертовски в этом уверен. Я подарил тебе тысячи ночей, трахая любую ведьму, которую ты подтолкнул ко мне.
— Наши врачи считают, что искусственное оплодотворение не сработает для нашей расы…
— Не моя проблема. У нас уже есть соглашение, и ты изменил условия, когда люди изобрели новую технологию. Ты получаешь моё семя, я получаю сомнус. Вот и всё.
— Дай мне одну ночь, и я научу тебя, как его приготовить.
Я замер. Это, должно быть, какая-то жестокая шутка. Он никогда не ослабит свою власть надо мной.
Он кивнул, как бы показывая, что он серьёзен.
— Одна ночь, чтобы произвести на свет наследника. У меня есть идеальная женщина. Она сильная и красивая. И готова, если это имеет для тебя значение. Весь дом будет произносить заклинание, гарантирующее зачатие.
Желчь обожгла мне горло. Я проглотил её и постарался придать своему голосу беззаботность.
— Одна ночь ритуального секса на глазах у тысяч ведьм. Как я могу отказаться от такого щедрого предложения?
Мулло был невозмутим.
— Подумай, прежде чем издеваться над этим, Найл. Больше никаких образцов. Больше никаких контактов с наследием, которое ты ненавидишь. И ты не будешь зависеть от меня в сдерживании ярости Кормака.
Я уставился на него. Это было заманчиво. Боги, это было заманчиво. Пока я стоял там, флакон в моей руке казался примерно на тысячу фунтов тяжелее. Если бы я знал, как приготовить зелье, мне бы никогда больше не пришлось сюда приходить. Мне не пришлось бы позволять Мулло запихивать дерьмо мне в глотку, а потом благодарить его за это. Было так много причин сказать «да».
Но фишка в том, чтобы быть одноразовой шлюхой, заключалась в том, что «следующего раза» быть не могло. Если бы я вернулся к этому, никакая диссоциация меня бы не спасла.
Я покачал головой.
— Я не предам свои клятвы Кормаку. Только не снова. Никогда больше, — я повернулся и направился к двери.
— Он умирает, — крикнул Мулло, заставляя меня снова остановиться. — Ты знаешь, что я говорю правду, Найл. Рано или поздно даже самой сильной дозы сомнуса будет недостаточно, чтобы сдержать его. Как только его разум полностью сломается, он больше не узнает тебя. Ты будешь мёртв для него. Это убьёт его, и его кончина будет означать и твою тоже.