Его глубокий голос проник мне под кожу, проникая во все тёмные уголки, которые я прятал ото всех — даже от самого себя. Он не мог читать мысли, но мог проникнуть в суть человека. Он мог зарываться в сердца и сдирать с них кожу, обнажая всю боль и отчаяние. В этом был ужас духовной стихии. Это была мощная, устрашающая сила, и он хотел её так сильно, что пожертвовал ради неё своей фертильностью.
— У тебя заканчивается время, — сказал он. — Воспользуйся этим шансом, чтобы оставить после себя наследие.
Пристально глядя на двери, я позволяю тишине растянуться на мгновение. Затем я повысил голос.
— Ты предполагаешь, что мне не всё равно, умру я или нет, Мулло. Я думаю, такой могущественный ведьмак, как ты, понял бы опасность предположений.
Я шагнул вперёд — и не выпускал задержанного дыхания, пока двери не позволили мне пройти.
Глава 2
Найл
Два часа спустя я стоял перед камином в своей спальне в замке Бейтир, с ужасом ожидая второй неприятной встречи за ночь.
К счастью, это можно было сделать по телефону.
Брэм МакГрегор ответил после первого гудка.
— Консорт.
Вздох вырвался из моей груди.
— Зови меня Найл. Пожалуйста, — чёрт, я говорил, как Мулло.
Голос Брэма был жёстким:
— Мы должны были поговорить час назад.
Вздох в моей груди превратился в раздражение.
— Я был занят, — путешествие из Нью-Йорка длилось считанные секунды. Горячий душ, который я принял после этого, длился намного дольше.
— Неважно, — проговорил Брэм отрывистым тоном, который сказал мне, что ему насрать. — Я полагаю, вы звонили по поводу посланника Разрота.
— Да, — я оперся рукой о каминную полку и уставилась на пламя. — Мы должны предположить, что он мёртв. Я отправлюсь на уровень демонов и лично расскажу об этом королю Эрказу, — это было последнее, что я хотел делать, но у меня не было особого выбора в этом вопросе. У драконов были длительные — и порой непростые — отношения с Разротами. Ни одна из других рас Перворождённых не доверяла демонам. На самом деле я не мог их винить. Большинство кланов демонов были порочными и ненадёжными. Они также были смертными, что делало их изгоями среди рас этого мира. Несмотря на свою короткую продолжительность жизни, они были беспощадными бойцами с репутацией свирепых на поле боя. Большинство Перворождённых считали их низменными, примитивными существами. Антидемонические настроения были очень сильны.
Но также росли и антидраконские настроения, так что, возможно, неудивительно, что драконы и демоны заключили союз. Из всех кланов, Разроты были наиболее похожи на людей внешне, что помогало им сливаться с миром Земли. И поскольку демоны могли перемещаться с места на место в одно мгновение, как вампиры, из них получались отличные посланники. Несколько Разротов служили при дворе драконов, когда он ещё функционировал. Столетия назад демон-лекарь помог матери Брэма пережить тяжёлую беременность. Мать и сестра-близнец Брэма умерли при рождении, но врач спас Брэма.
А три месяца назад некий Разрот передал сообщение от имени женщины Брэма, Галины. Учитывая, что он доставил его брату-вампиру Галины — коварному засранцу, который убил их отца и пытался убить её тоже, — посыльный почти наверняка был мёртв.
— У Галины есть какая-нибудь новая информация? — теперь я спросил Брэма.
— Она не знает ничего, кроме того, что я уже сказал тебе, — он изложил факты, которые я уже знал, жёстким, отрывистым тоном. — Посланник направился к Кровносте. Он доставил целебные слёзы, необходимые для спасения отца Галины. Отец Галины умер. Посыльный исчез, — в голосе Брэма послышалось рычание. — Мне больше нечего сказать, кроме того, что я не хочу, чтобы её втягивали в эту ссору с Разротами.
Моё раздражение разгорелось так же сильно, как пламя, пляшущее в очаге. Я выпрямился и крепче сжал телефон.
— Твоя маленькая дампирка недавно стала чистокровной принцессой Кровносты. Её втянут во всё, что затрагивает её территорию. Вот что значит править. Если она не может выносить силу, возможно, ей не стоит пытаться ею пользоваться.
Брэм резко втянул в себя воздух. В тишине повисло напряжение. Я ждал, что он закричит, но, конечно, он этого не сделал. Это было не в его стиле. Когда Брэм МакГрегор злился, он становился тихим.
Его голос стал таким мягким, каким я его никогда не слышал.
— Мы с Фергюсом только что нашли Галину. Наша супружеская связь всё ещё нова. Она также выросла в жестокой среде, и теперь её бросили на руководящую роль, о которой она никогда не просила. У неё и так забот более чем достаточно. Мы никому не позволим причинить ей вред.
Последнее было сказано почти шёпотом, и было ясно, что «никому» включало в себя и меня. Возможно, только меня.
— Я бы никогда не причинил вреда твоей паре, — произнёс я.
— Опыт свидетельствует об обратном, Консорт.
Я напрягся, всколыхнув воспоминания и старую вражду. И теперь я позволяю своему собственному голосу затихнуть.
— Это было очень давно, Брэм.
— Мы с Фергюсом ничего не забыли. Ты бы держал нас порознь.
Дюжина ответов ринулась к моим губам — такие слова, как «жертва» и «высшее благо». Но я проглотил всё это. Не было никакого смысла ворошить прошлое. Я обидел Брэма. Он никогда не перестанет злиться из-за этого. Конец истории.
Кроме того, я не нуждался ни в его дружбе, ни даже в его уважении. Только его послушании.
И он не нуждался в моих извинениях. Теперь у него было всё, включая то неуловимое, на что мужчины-драконы тратили всю свою жизнь в поисках: самку. Наш вид спаривался по трое. Двое мужчин, одна женщина. Это всегда так срабатывало.
За исключением тех случаев, когда этого не происходило.
Брэм молчал на линии. Что говорило о многом.
— Я навещу Эрказа завтра, — сказал я. — И дам тебе знать, если из этого что-нибудь выйдет, — я закончил разговор и подошёл к своему рабочему столу в углу. Кормак всегда дразнил меня за то, что я держу его в спальне.
— Это не очень романтично, когда ты смешиваешь свои зелья прямо рядом с кроватью, — он прислонился к дверному косяку, огромный, с золотистой кожей, скрестив руки на груди, а его губы изогнулись в ленивой улыбке. Он снял жилет, и его льняная рубашка была заправлена в бриджи, обтягивающие мускулистые бёдра. Должно быть, он пришёл прямо из конюшни, потому что под мышкой у него был хлыст для верховой езды.
Я приподнял бровь, измельчая травы пестиком.
— Может быть, это афродизиак.
— А разве тебе это нужно?
— Нет. Это для тебя.
Он рассмеялся... а потом оказался позади меня, двигаясь так быстро, что у меня перехватило дыхание.
— Честно предупреждаю, любимый, — выдохнул он мне в шею. — Никогда не применяй на мне своё колдовство.
Я продолжал орудовать пестиком, даже изо всех сил стараясь не реагировать на прижатие его эрекции к моей заднице.
— Ты бы никогда не узнал, если бы я это сделал.
— Да, узнал бы, — он поцеловал меня в шею, затем прикусил мочку моего уха острыми зубами. Его голос стал хриплым от обещания. — И я бы наказал тебя за это, Найл Бэлфор.