Её растили и содержали как свинью на убой. Но это было ещё хуже, потому что Ульмак — мужчина, которого она считала своим отцом, — не просто однажды принёс её в жертву. Он приносил её в жертву каждую ночь.
Я снова повернулся к Мулло.
— Убирайся.
Мгновение он изучал меня.
— Ты мой внук. Я презираю тебя, но я любил свою дочь. Знай, что только моя привязанность к Габелле заставляет меня указать на то, что ты, вероятно, слишком глуп, чтобы принять во внимание: если Эрказ жив только благодаря твоей женщине, он не остановится ни перед чем, чтобы вернуть её. Она не будет в безопасности, пока он не умрёт. Более того, у него с ней кровные узы. Спроси вон у того своего маленького дампира, как это работает.
Я знал, как работают кровные узы. Но с другой стороны, он знал, что я знаю. Всё это было просто театрализованным представлением. Ещё один способ унизить меня.
Но он удивил меня, упомянув мою мать. Как бы трудно мне ни было это принять, он действительно любил её.
И именно эта любовь помешала ему лишить меня жизни. Он ненавидел себя за это. Вероятно, он рассматривал это как слабость. Но он просто не мог заставить себя убить меня.
— Убери свой беспорядок, Найл, — сказал он. — Я не хочу, чтобы демоны были в моём городе.
— Это то, что ты пришёл сказать? — спросил я.
— Я пришёл подтвердить слухи о том, что ваш король покинул свой огонь, — он подошёл к камину и шагнул в пламя. —Я полагаю, сомнус тебе больше не понадобится, — сказал он мне.
Кровь отхлынула от моего лица. Я не обладал элементом духа. Я не мог проникнуть в его разум и разгадать его самое заветное желание. Но мне не нужны были его дары, чтобы понять, чего он хочет. Я уже знал, чего он хотел — моего полного унижения.
Но он уже добился его. Не было никакой необходимости размазывать мои кишки по полу на виду у Кормака и остальных. Мулло не мог так поступить со мной.
— Мулло, — прохрипел я. Я бы умолял, если бы пришлось. Встану на колени и буду молить о пощаде. — Пожалуйста, не надо.
Он не злорадствовал. Он не ухмылялся, не смеялся и не наслаждался своей окончательной победой. Он просто посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
— Когда ты будешь обслуживать своего короля сегодня вечером, скажи ему, скольких ведьм ты обслуживал от его имени.
Моё дыхание покинуло лёгкие. В моих ушах зазвенел пронзительный вой. Я ничего не мог расслышать. Не было видно ничего, кроме огня и его высокой тёмной фигуры, стоящей невредимой внутри него.
Его голос прорвался сквозь звон, и я услышал последнее, что он сказал, прежде чем исчезнуть.
— Расскажи своему королю, как ты стремился поиграть в шлюху.
Глава 22
Кормак
Никто не пошевелился. Никто не произнёс ни слова.
Найл уставился на языки пламени туда, где всего несколько секунд назад стоял Мулло. Последние насмешливые слова Мулло, казалось, эхом разнеслись по комнате.
«Расскажи своему королю, как ты стремился поиграть в шлюху».
Что бы это ни значило, это уничтожало Найла. Он не двигался, но разваливался на части у меня на глазах.
— Все вон, — рявкнул я. — Немедленно.
Потребовалось примерно полсекунды, чтобы комната очистилась, и ещё полсекунды мне потребовалось, чтобы подвести Найла к стулу рядом с кроватью Изольды. Тот факт, что он позволил это, беспокоил меня больше, чем его молчание. У него было пепельное лицо. Его глаза не следили за происходящим. Это было так, словно он ушёл в себя.
Я знал эту тактику. Я также знал, что это не решает никаких грёбаных проблем. От этого стало только хуже.
Как только я убедился, что он устроился поудобнее и не собирается падать со стула, я повернулся и коснулся щеки Изольды.
— Ты как, девочка?
— Со мной всё в порядке, — всё её внимание было приковано к Найлу, её зелёные глаза были полны беспокойства. Мне хотелось подхватить её и Найла на руки и унести их прочь из этого города, наводнённого людьми. Я хотел выследить Эрказа и вонзить меч ему в сердце. Я хотел увезти обе свои пары куда-нибудь подальше, чтобы мы могли спокойно жить и трахаться. Хватит приключений. Я хотел обыденности.
— Я заключил сделку с Малло, — хрипло заговорил Найл, прерывая мои фантазии об убийстве-пронзании-отставке. Он уставился в какую-то точку на полу, его глаза были пустыми. — Столетие назад или больше. Я не помню точной даты.
Я присел перед ним на корточки, заставляя себя оказаться в поле его зрения.
— Это не имеет значения. Что бы ни случилось, это в прошлом.
— Это был единственный способ, которым он мог дать мне сомнус, — сказал Найл, продолжая, как будто я ничего не говорил. — Лежащее в основе проклятие трудно создать. Если ты сделаешь это неправильно, ты можешь повредить мозг без возможности восстановления. У меня было не так уж много вариантов.
— Найл…
— Мулло не может иметь детей, — Найл, наконец, встретился со мной взглядом. — Он обменял свою плодовитость на власть. В течение многих лет он пытался зачать нового наследника. Ходили слухи о чёрной магии... Месяцами повторялись заклинания. Ни одно из его усилий не увенчалось успехом.
У меня скрутило живот. Я знал, к чему клонится эта история. С моих губ сорвалось желание умолять его остановиться, но я чувствовал, что ему нужно выговориться. Как инфицированная рана, он либо проколет её, либо умрёт. Или, может быть, что-то между нами умрёт. И этого я не мог вынести.
— Что случилось? — прохрипел я. Мне так сильно хотелось прикоснуться к нему. Но я не был уверен, что он обрадуется этому.
— Я согласился подарить Дому Бэлфор нового наследника. Я... спал с женщинами. Ведьмами. Иногда в одиночестве. Иногда с ведьмами из Дома, распевающими заклинания. Чаще всего в присутствии других людей. Мулло сказал, что хотел убедиться, что я закончил, но я думаю, ему просто нравилось делать это как можно более неудобным. Вначале он сделал из этого... событие. Одна ведьма делала меня твёрдым, а потом я, — его глаза на мгновение закрылись, — выступал. На глазах у всех, кого Мулло пригласил посмотреть.
Ярость. Я стиснул челюсти, борясь с желанием пошевелиться и поджечь комнату.
— Это была не твоя вина, — услышал я свой голос. — Ты не хотел ничего из этого...
— Я хотел этого, — рот Найла искривился, выражение его лица стало уродливым. — Может быть, не поначалу, но в конце концов я устал бороться. Это часть шлюхи, Кормак. Я трахнул этих самок, кончил, и это было облегчением. Ты понимаешь? Никто не заставлял мой член становиться твёрдым. Я сделал всё это сам. Я снимал с себя одежду, разделял своё тело и нарушал наши клятвы. Снова, и снова, и снова... Я оставлял тебя спать под замком и предоставил своё тело, и мне это понравилось...
Я поднял его со стула и прижал к стене в мгновение ока.
— Кормак! — воскликнула Изольда у нас за спиной.
Найл уставился на меня, его тёмные глаза были такими же спокойными и сводящими с ума, как всегда. Я поднял его на цыпочки и был близок к тому, чтобы задушить, а ему было, блядь, всё равно.
— Заткнись на секунду и послушай меня, — прорычал я ему в лицо. — То, что Мулло сделал с тобой, было изнасилованием. Ты понимаешь? Возможно, он и не прикасался к тебе, но всё равно изнасиловал. Я живу уже очень давно, Найл. Во все времена я видел это, и позволь мне сказать тебе абсолютную правду: если ты не давал согласия на секс, это было изнасилование. Не имеет значения, испытал ли ты удовольствие. Твоё тело может убежать от твоего разума, моё сердце, особенно когда твоему разуму больше некуда идти.