Он был великолепен.
И он посмотрел на меня без намёка на узнавание.
Моим единственным шансом была вода. Я направился к ванне.
В мгновение ока он сократил расстояние между нами и обхватил рукой моё горло.
— Нет... — мой голос оборвался, когда он усилил хватку. Его губы раздвинулись, обнажив зубы. Даже в таком виде он был прекрасен. Великолепная, дикая машина для убийства.
Мои пальцы царапали пол. Я сильно ударил ногой, угодив ему в колено. Он отшатнулся.
И у меня было пространство.
Я резко дёрнулся вправо, потеряв равновесие, мы оба. Затем я принял форму тени и устремился за ним. Как только он повернулся, я отодвинулся назад, схватил его за талию и втащил в ванну.
Мы ударились с громким всплеском. Он снова потянулся к моей шее, но теперь я был в своей стихии. Ванна была моим арсеналом, и я соответственно выбирал своё оружие. Легким движением моей руки вода подхватила Кормака и отбросила его назад, прижав к каменной стене. Водяные полосы обвивали его шею, запястья и локти.
На мгновение он, казалось, был слишком ошеломлён, чтобы отреагировать. Затем он взревел, сухожилия на его шее напряглись, когда он попытался вырваться. Он мог бы перейти в теневую форму, но не сделал этого. Он никогда этого не делал, и я не был уверен почему. Как будто тюрьма, которую он создал для себя, не допускала подобных нюансов. Он был либо зверем, либо человеком — никогда не был дымом, полутвёрдом состоянии, которое использовали наши сородичи, когда хотели передвигаться незаметно.
Он откинул голову назад и издал оглушительный вопль. По воде пробежали ударные волны, которые перехлёстывали через края ванны и ударялись о камень. С потолка поднималась пыль, пылинки кружились в свете факелов.
— Кормак! — я позволяю воде унести меня поближе. — Кормак, это я, — я потянулся к нему.
Он схватил меня за руку, поймав за палец и чуть не оторвав его.
— Блядь! — я прижал предплечье к груди, позволяя воде смыть кровь. Он продолжал бушевать, когда моя кожа снова срослась, и разряды боли пронзили мою руку. Я стиснул челюсти и наблюдал, как он мечется, как животное. Всё это было так чертовски безнадёжно. Безнадёжно и бесконечно.
Что-то внутри меня оборвалось.
— Может, ты отвалишь? — я повернул свою только что зажившую руку и направил мощную струю воды прямо ему в лицо. Здесь не было задействовано никакой магии. Просто тупое разочарование.
Его рычание резко оборвалось, он отплёвывался и кашлял. Он откинул голову назад, отбрасывая волосы с глаз, и когда наши взгляды снова встретились, он замер. Затем он нахмурился.
— Найл? — его голос был низким, грубым и испуганным.
Я не заметил движения. В одну секунду я был на безопасном расстоянии, а в следующую оказался с ним грудь к груди и обхватил его подбородок обеими руками. Я мысленно высвободил воду, и его жидкие оковы ослабли.
— Да, это Найл, — сказал я. — Я здесь. Ты в безопасности, — пожалуйста, останься. Я никогда не знал, как долго он продержится.
Я также понятия не имел, где мои грёбаные пижамные штаны, а это означало, что я рисковал упустить эту возможность. Всякий раз, когда мне не удавалось ввести ему дозу, следующая попытка была ещё более трудной.
В его глазах мелькнуло что-то среднее между безумием и узнаванием. Всё, что я мог сделать, это держаться, ожидая увидеть, какой щелчок выключателя победит. Наконец, его золотистые радужки наполнились узнаванием. Он моргнул, его ресницы намокли от воды. Мы уставились друг на друга.
Один вдох... два…
Он рванулся вперёд, но на этот раз для того, чтобы овладеть моим ртом. Это был агрессивный, отчаянный поцелуй — и такой знакомый, что моё сердце заныло, как ушибленное место. Все мысли о сомнусе улетучились. Он пожирал меня, и я позволил ему, сдавшись, не предприняв даже символической защиты. Но с другой стороны, я всегда был беззащитен, когда дело касалось Кормака.
Мою спину царапнул камень, и я понял, что он развернул нас. Теперь он сильно прижал меня к стене, его большое, мокрое тело прижалось к моему. Он прижался ко мне, заставляя воду плескаться вокруг моей талии, когда наши губы и члены встретились. Нахлынули воспоминания, возвращая меня в другое время и место, когда стена за моей спиной была увита виноградными лозами и розами.
— Кто-нибудь увидит, — выдохнул я, мой шёлковый камзол зацепился за шипы. Ещё больше шипов впилось в мою кожу сквозь одежду, но я не обращал внимания, когда Кормак утыкался носом в моё горло.
— Позволь им, — прорычал он, облизывая мой кадык, пока его пальцы возились с завязками моих бриджей. Он освободил мой член, но не прикоснулся к нему. Вместо этого он оставил меня беззащитным, мой член напрягся и заныл, когда он схватил меня за волосы и дёрнул мою голову назад. — Я хочу, чтобы они увидели, — прошипел он мне на ухо. — Они не могли оторвать от тебя глаз сегодня вечером. Каждый человек при дворе Медичи хотел тебя. Но ты мой. Разве это не так?
— Да, — выдохнул я, не отрывая взгляда от звёздного неба Тоскании.
Жгучая боль — острая, как крапива, — пронеслась по моему члену.
— Обращайся ко мне должным образом, — он снова щёлкнул по моей набухшей головке члена, прежде чем я успел ответить.
— Господин! — я застонал, когда он сильнее откинул мою голову назад, прогибая позвоночник. Боль и удовольствие захлестнули меня. Мой член неудержимо потёк. Мои колготки туго натянулись на бёдрах. — Да, господин. Боги, да. Твой.
Где-то поблизости шёпот голосов подсказал мне, что мы в саду не одни. Но риск разоблачения только усилил моё желание, когда Кормак поцеловал меня в шею. Он продолжал, а потом стал срывать мои ботинки и стаскивать колготки. Затем снял камзол и рубашку, и я оказался обнажённым в розовом саду флорентийского принца.
Но меня заботил только король-дракон, стоявший передо мной.
Он вернулся к поцелуям в мою шею.
Я подался бёдрами вперёд, отчаянно желая, чтобы он уделил моему члену немного внимания.
Его улыбка коснулась моего горла. Секунду спустя он грубо толкнул меня на колени. Он нависал надо мной, и он был лжецом, утверждая, что эти придворные вожделели меня. Потому что он был так красив, что на него было больно смотреть. Его золотистые волосы рассыпались по плечам, длинные пряди зацепились за бархатный камзол и запутались в кружевной оборке на шее. Его надменное лицо раскраснелось от желания, когда он окинул меня взглядом, задержавшись на моей вздымающейся груди и истекающем члене.
— Руки за спину, — пробормотал он, его золотые глаза были ярче луны у него за плечом.
Я подчинился и открыл рот, когда предвкушение свернулось во мне кольцом, как змея, ожидающая удара. Мой член торчал прямо наружу, струйка предэякулята стекала из моей щели и капала на траву. Он оставил меня в таком состоянии на мгновение, позволяя мне погрузиться в покорность. Затем он достал свой член и провёл им по моим губам. Он продолжал двигаться, не останавливаясь, пока кончик не коснулся задней стенки моего горла. Я остался таким, обнажённым, беспомощным и изнывающим от боли. Мои руки сцеплены за спиной, а рот набит его членом. Я оставался в таком положении до тех пор, пока воздух не покинул мои лёгкие и слюна не покрыла мой подбородок. Я остался таким, потому что, как он сказал, я принадлежал ему. Я бы остался таким навсегда.