флуоресцентные лампы над головой… на двери, целую кучу дверей. Словно издалека, до нее
доносились крики оттуда, где продолжались спарринги. Также было слышно гудение
вентиляционной системы. Спустя мгновение заурчал ее желудок, напоминая, что калории,
которые она перехватила во время Первой Трапезы, давно исчерпали себя.
Это было ее первым сексуальным опытом.
И это было удивительно, восхитительно, провокационно.
Но Крэйг все разрушил. Всего лишь парой предложений он все запорол и заставил ее
стыдиться…
– Прости.
Резко повернув голову, она отшатнулась.
– Почему ты встал с койки?
Крэйг вышел из своей комнаты, казалось, он больше полагался на штатив для
капельницы, нежели на собственные ноги. Но он намеревался подойти к ней… и, видит Бог,
он уже доказал, что остановится, только если свалится с ног.
Подойдя к нему, Пэрадайз выставила обе руки, желая остановить его.
– Тебе нужно вернуться…
– Слушай, я… – Он прокашлялся. Провел рукой под носом, хотя там ничего не было.
Потер большим пальцем бровь, затеребил больничную сорочку. – Я не могу притворяться
тем, кем не являюсь. Может в другое время, если бы не произошли определенные события…
может, у меня нашлись бы силы сгладить свою резкую натуру. Проблема в том, что сейчас у
меня совсем нет сил… и мне всегда не хватало теплоты и заботливости. – Он ткнул себя в
грудь, его шнур капельницы пересек его тело. – Я не утверждаю, что я прав, или что горжусь
собой. Просто говорю, как оно есть. И это все, что я могу предложить тебе… сегодня,
завтра… через неделю. Это все, что я могу предложить кому бы то ни было.
Когда он посмотрел на нее, его взгляд был ровным и серьезным.
И нельзя было сомневаться в его мрачном голосе или аккуратно подобранных словах.
В повисшем молчании, она вспомнила фразу выдающегося человеческого писателя и
оратора Майи Энджелоу47: «когда человек показывает свое истинное Я, не ставьте это под
сомнение». Или что-то в этом роде.
– Если тебе нужен мужчина, обрати внимание на своего дружка, Пэйтона, –
продолжил он. – Ты такая невероятная, может, есть шанс, что он преодолеет тупые
глимеровские заскоки. И ты не будешь всю свою жизнь менеджером. А я и близко не могу
предложить тебе то, что может он… даже если кардинально изменюсь.
Он продолжил говорить, но она почти не улавливала его слов. Она все думала о том,
насколько это несправедливо – наконец встретить мужчину, который ей понравился, в
абсолютно неподходящее время в абсолютно неподходящем контексте, чтобы это вылилось
во что-то серьезное/значимое. А еще его поведение в духе я-рак-отшельник. Она хотела
назвать это полной дурью, но, наверное, это вполне могло оказаться правдой.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Спасибо за твою честность.
Повисла неловкая пауза… словно он ожидал какие-то возражения от нее, негодование,
может, резкие слова.
Потом он опустил веки, словно не хотел видеть то, что было за пределами.
Его рука, которая не держалась за штатив, поднялась к ее лицу. Но потом он опустил
ее и покачал головой.
– Я много о чем жалею в своей жизни. В следующий раз, когда спросишь, нравишься
ли ты кому-нибудь… вспомни, что ты в моем списке.
Крэйг отвернулся и прохромал назад в свою палату.
Она наблюдала за ним, пока он не скрылся внутри.
Гордость заставила ее пойти своей дорогой.
Собравшись с силами, Пэрадайз направилась в спортзал, к классу, к обучению и
самопознанию. В конце концов, как и его, ее будущее было связано с учебным центром. Там
не было несбыточных мечтаний о незнакомце, которые никогда не исполнятся по множеству
разных причин.
Глава 20
Два часа спустя Пэрадайз покидала учебный центр на автобусе. Они уезжали
вшестером, ведь Крэйга еще не выписали по медицинским показаниям.
Посмотрев через проход, она встретила взгляд Пэйтона. Он растянулся на целый ряд
сидений, спиной прислонившись к затонированным окнам, ноги полностью вытянуты и
скрещены в лодыжках.
Казалось, прошла вечность с их спора в автобусе прошлым вечером.
Ты норм? – прошептал он губами.
Она кивнула и спросила в ответ: А ты?
Пожав плечами, он поерзал и закрыл глаза.
47
Никто особенно не разговаривал.
Впереди в нескольких рядах от них сидел Бун, заткнув уши и отрешившись от всего
мира. Казалось, он не мог найти более-менее любимой песни. Его палец щелкал по экрану
айФона как заведенный каждые пару секунду, обложки альбомов быстро сменяли друг друга.
Энслэм напротив него спал в сидячем положении. Ново была ближе всех к водителю и
всматривалась в окна, через которые ничего не было видно.
Акс, устроившись в самом конце, погрузился в себя.
Пэрадайз время от времени меняла положение и, как Пэйтон, периодически
морщилась. Она была истощена, все тело болело, а разум терзало беспокойство о том, что
ждало их следующей ночью по части тестов.
Она также продолжала думать о том, что сделала в палате Крэйга. И что было сказано
потом в коридоре.
– Перестань, – пробормотала она, обращаясь к себе.
Невозможно изменить результат, снова и снова прокручивая в голове события, и, если
быть честной с собой, она не хотела этого. Это было изумительно – по своей воле пережить
подобную связь.
Но больше ей это не грозит.
Надеясь отвлечься, она посмотрела на кожаный ранец от «Бэлли», который
досматривал доджен во время регистрации. Она точно помнила, что лежало внутри:
протеиновые батончики, запасные носки, сменная одежда и белье, ее кошелек, телефон,
фотография родителей в старой позолоченной раме. Она также четко помнила, как
упаковывала вещи… выдвинутые ящики в ее гардеробе, муки выбора, вещи, которые хотела
взять с собой, но все же оставила дома.
Что ее беспокоило… ощущение, словно это ей больше не принадлежит.
Казалось, что это вещи сестренки или вроде того, какой-нибудь младшей
родственницы, которая издалека была похожа на нее, но вблизи была совсем другим
человеком.
Пэйтон скинул ноги на пол и перекинул тело через проход. В этот раз, когда он сел
рядом с ней, она обрадовалась этому.
– С виду не скажешь, что ты в порядке, – сказал он тихо.
Беспокойство угрожало обрушить плотину, которая сдерживала ее эмоции, но она
держала стены на месте, боясь расклеиться на глазах у одногруппников.
Я же, черт подери, Примус, подумала она.
– Не знаю. – Она покачала головой, когда слова вырвались из ее рта. Она не хотела так
отвечать. – Правда, я в порядке.
– Мы столько всего пережили прошлой ночью.
– Мы справились, – пробормотала она. – Мы молодцы.
– Ну да.
Когда ее друг снова затих и уставился на подголовник сиденья впереди себя, ей
оставалось только догадываться, о чем он думал: тошнота, мешок на голову, бассейн… самая
долгая прогулка в их жизни.
Та драка с Крэйгом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – Кажется, тебе уже лучше.
– Мне нужно кормление.
Когда он потер лицо, будто пытался стереть воспоминания о школе, Пэрадайз
захотелось выругаться… потому что в отличие от Крэйга, которому она так настоятельно и
срочно подсунула свою вену, ей даже в голову не пришло помочь другу.
К тому же, она сомневалась, что сможет пройти через это с Пэйтоном… если у него
будет такая же реакция, как у Крэйга.
Не то, чтобы она была лакомым кусочком для мужчин, а потому что, наверное,
подобная похоть – естественный эффект кормления, и она не хотела пересекать эту грань в их
дружбе.
– Я написал отцу. – Пэйтон похлопал по переднему карману пальто. – Он договорился