На ее фоне я смотрелась просто ужасно. Заспанная и растрепанная, я пыталась снова не заснуть.
— Доброе утро, Соня! — Она с нетерпением переминалась с ноги на ногу. — Давай вставай, одевайся, умывайся. Через десять минут жду тебя у машины. — Нетерпение сквозило в каждом ее слове. Неужели ей так нравится учиться? Сомневаюсь.
Я обреченно наклонила голову в знак согласия. Выдавив из себя подобие улыбки проговорила:
— Десять минут. Договорились.
— Не опаздывай.
Всю дорогу до колледжа Диана не умолкала. Ее приподнятое настроение оказалось заразным. За разговором я не заметила, как оказалась у ворот учебного заведения.
Широкая подъездная аллея. Клены по обеим сторонам от нее уже надели осенние платья. Солнце осветило листья яркими лучами, придавая деревьям сказочный вид. Всевозможные оттенки желтого, красного и зеленого притягивали взоры прохожих.
В Остин пришла золотая осень. Тепло и солнце обеспечивали всех хорошим настроением и витамином D.
В конце подъездной аллеи располагался главный корпус. Трехэтажное здание из красного кирпича ничем примечательным не выделялось. Широкие окна, распахнутые настежь в этот теплый октябрьский день, поразили меня.
Я хоть и выросла в этом городе и привыкла к достаточно прохладному климату на севере страны, но последние пять лет, прошедших в Калифорнии, изменили мое отношение к погоде. Поэтому, за время нашей поездки, я несколько раз спрашивая у сестры не холодно ли ей, добилась только смеха в свой адрес. Все студенты, похоже не обращали внимания на то, что на дворе уже середина осени. Они спокойно расхаживали в футболках с короткими рукавами и явно наслаждались солнечным теплом.
Справедливости ради нужно признаться, что солнце в этих краях нечастый гость. И если раз в несколько недель оно покажется из-за сплошной завесы туч, то этот день можно считать праздником. В основном в этих местах постоянно идет дождь, стоит туман. В общем, каждый день стоит пасмурная погода, причем круглый год.
Удивительно, как человек может приспособиться к различным погодным условиям. Если бы поменять этих жителей на жителей, например, той же Калифорнии, то у них уже через несколько дней наступит депрессия. А этим людям совершенно комфортно здесь.
"Ниссан" подъехал к центральному входу и я, нажав на тормоза с интересом разглядывала открывшийся вид. Здесь я не была ни разу.
— Во сколько заканчиваются твои занятия? — повернулась в сторону сестры. Она посмотрела на часы на панели приборов и задумалась.
— В три, но ты можешь подъехать попозже. Мне еще в библиотеку, в четверг нужно представить доклад по биологии.
— Договорились. В половине четвертого я буту тебя ждать здесь.
Она уже вылезла из машины и, обернувшись, спросила:
— А чем ты займешься дома?
— До завтра мне нужно будет написать статью и отправить ее главному редактору. Думаю, должна спеть до трех. — Немного подумав, добавила: — Ты что-то хотела?
Смущение, отразившееся на лице сестры, не оставило никаких сомнений.
— Да нет, просто спросила.
— Диана, я надеюсь ты ничего не придумала? — Я мысленно прокручивала наш разговор по дороге сюда, наконец, все поняла. — Я надеюсь, ты не собираешься знакомить меня с этим Алексом?
— Нет. По крайней мере, сегодня. Сегодня его не будет.
— Неужели? Откуда такая осведомленность?
— Ладно. Мне пора на занятия. До встречи, — она захлопнула дверцу.
Смутные подозрения заползли в голову, но я быстро отбросила их в сторону. Такого просто не может быть. Мне всюду мерещатся вампиры. Но, чтобы вампиры ходили в колледж и вели нормальный образ жизни и оседали где-нибудь так надолго я не могла припомнить.
Похоже, у меня развивается паранойя. Еще немного и я буду бросаться на всех людей с бледной кожей. Хотя, до этого не дойдет. Вампира я почувствую на расстоянии нескольких метров — еще один мой талант — что-то вроде вампирского радара.
Стоит вампиру приблизиться ко мне на достаточное расстояние, как я уже кожей чувствую сколько их и насколько они сильные. Ко всему прочему, во мне одновременно поднимается волна ярости и ненависти, веками накапливаемые моими предками к "людям ночи".
Это чувство настолько сильное, что я с трудом могу ясно мыслить и принимать адекватные решения. Мое тело автоматически группируется, а по телу прокатывается волна ярости. В первое время я не могла контролировать свое тело, и набрасывалась на врага не разбираясь в ощущениях — меня вел инстинкт.
По мнению Нины — это очень похоже на их жажду крови. Первое время меня от подобного предположения просто тошнило, а потом я смирилась с подобным положением вещей — впрочем, как всегда. Ведь избавиться от данной способности не было ни малейшей возможности.
Мы с Ниной несколько месяцев привыкали друг к другу: она училась управлять своими инстинктами и желанием вонзить в меня свои белые зубки, а я, в свою очередь старалась подавить врожденную агрессию к вампирам. Как видите, у обеих все очень даже получилось. Было сложно, но мы справились и теперь можем не только находиться в обществе друг друга, но и обниматься по-сестрински.
Но самое ужасное в способности чувствовать вампиров в том, что чем сильнее вампир, тем менее рациональной становлюсь я и чувство ярости становится просто неуправляемым. К счастью для себя я не встречала еще такого вампира, чьи способности смогли бы полностью затмить мой разум, оставив только инстинкт убивать.
Интересно, что это со мной? О вампирах в этом городе и речи быть не может. Все жители знают друг друга, и, наверняка, заметили бы странности в поведении приезжих. Кроме того, папа ни разу не упомянул о нападениях зверей и необычных несчастных случаях.
За такими размышлениями я не заметила, как приехала к больнице, где работает мама.
Никогда не привыкну к этому специфическому больничному запаху, хромированному оборудованию.
Уточнив в регистратуре, где в это время может находиться доктор Стивенсон — я направилась на поиски мамы.
Долго искать не пришлось — она находилась в приемном отделении, давая распоряжения белокурой медсестре, которая ее внимательно слушала. Затем к ней подошел симпатичный молодой доктор.
Я подождала, когда мама закончит инструктаж медперсонала. Она обернулась. По удивлению на лице стало понятно — меня тут не ждали. Потом появился испуг. Ну почему, при виде меня — у родных всегда подобная реакция?
— Детка, что случилось? — В голосе мамы явственно читалось волнение. Я и не догадывалась, что выгляжу настолько плохо — раз меня приняли за больную.
— Почему что-то должно было случиться, если я вдруг оказалась в больнице?
— Я ведь знаю, как тебе не нравятся больничные стены. Должно было произойти что-то серьезное, чтобы привести тебя сюда!
— Мам, а можем мы поговорить наедине? — Стоя посреди коридора, мы обращали на себя слишком много внимания.
Мама нахмурилась, но не произнесла больше ни слова. Через несколько минут мы пришли в ее кабинет. Комната средних размеров оказалась выкрашена в бледно-зеленый цвет. У большого окна располагался стол с компьютером и несколькими стопками бумаг. Всю правую стену занимал хромированный стеллаж с медицинской документацией и различными справочниками. Слева находился встроенный шкаф в тон стенам. Рядом с дверью — торшер и небольшой кожаный диван. Пара картин с горным пейзажем дополняли обстановку рабочего кабинета доктора Стивенсон.
Пока я рассматривала комнату, в которой, кстати, не была ни разу, мама в нетерпении постукивала каблуком левой ноги.
— Так ты мне скажешь, что случилось или мне начать уговаривать?
— Ничего не произошло. Просто мне нужно с тобой поговорить.
Мама указала рукой на диван, а сама села в кресло, возле стола.
— Я внимательно тебя слушаю. — Руки скрещены на груди, взгляд напряжен.
— Вы с папой уже решили, что подарите Диане на день рождения?
— Так ты об этом хотела поговорить? — Мама заметно расслабилась и повеселела.
— Собственно, да.
— Я так понимаю, ты уже выбрала подарок?
— Как насчет машины?