Весело щебечущих подружек мы благоразумно решили оставить одних. Если бы можно было также легко избежать разговора с Ниной. То, что он состоится не было ни малейших сомнений и надежда на то, что это произойдет не сейчас улетучивалась с каждым шагом, приближающим нас к выходу.
— Так кто это был? — Двери только что захлопнулись за спинами и нас обдул свежий ночной ветерок. Может, сделать вид что не понимаю о ком она спрашивает? Звучит заманчиво, но не прокатит.
— Тот друмир, который ошивался здесь недавно.
Нина с шумом втянула в себя воздух, и в который раз меня посетила мысль, что вампиры очень хорошо приспособились выглядеть как люди.
— Кто?
— Та вампирша, похищающая детей в Дубае. Это был ее парень. — Я нахмурилась, точно ли выразилась или нет: — Или спутник. Ты лучше в этом разбираешься.
— Что в записке? — Нина хищно посматривала на клочок бумаги в моих руках.
— Место рандеву.
— Месть.
— А как иначе? — Я ухмыльнулась.
— Когда?
— Нина, это мои проблемы. Я не хочу, чтобы ты вмешивалась.
— Когда? — Я удивленно взглянула на свою всегда спокойную и невозмутимую подругу: глаза лихорадочно блестели, ноздри трепещут, губы плотно сжаты, челюсть напряжена. Она явно изо всех сил сдерживается, чтобы не выпустить клыки и не зарычать.
— Через три дня в… — я быстро развернула письмо и прочитала название, написанное корявым почерком:
КАРПАТЫ. МОСТ КРОВИ. В ПОЛНОЧЬ.
— А у него есть чувство юмора.
— Я…
Мне ничего не удалось сказать, потому что внезапно теплая волна разлилась по всему телу, сердце застучало в бешеном ритме и перед глазами появился Он. Вместе с Брайаном. Вместо того, чтобы обрадоваться появившемуся шансу увидеть Алекса, между бровей появилась складочка из-за того, что я нахмурилась.
— Что с тобой? — Встревожилась Нина.
Я лишь махнула головой в Его сторону. Подруга нахмурилась еще сильней, но стоило Брайану подойти поближе, словно лучик света осветил лицо подруги.
Возможно, я слишком долго контактировала с Веберами, и этим все объясняется, или присутствие Алекса и мои чувства к нему заглушают природу элина внутри меня, но я не почувствовала привычной ярости, даже малейшего ее проявления. Да, вероятно, этим все и объясняется.
Алекс!
— Элла! — Чья-то рука дотронулась до меня и вывела из задумчивости.
— В чем дело? — Три пары глаз внимательно следили за мной.
— Нам очень жаль! — Брайан сочувственно смотрел на меня, а я непонимающе уставилась на него. — Я имел в виду то, что произошло с Дианой. — Он кинул настороженный взгляд на Нину.
— А это… — Я настолько погрузилась в ошеломившее меня открытие, что с трудом поняла, о чем говорит Брайан.
Не удержавшись, я посмотрела на Алекса. Он был так близко, стоило только протянуть руку и можно коснуться его гладкой щеки.
Он был так близко и так далеко, одновременно. Пока мы были вместе и я боролась между своей сущностью элина и любовью к вампиру, я и не заметила, что бороться уже не имеет смысла. Только сейчас, в это мгновение вся правда открылась мне и привела в шок.
Я и раньше придерживалась мнения, что любовь может многое, но никогда и мысли не могла допустить, что она может изменить и меня. Истинная любовь может: слабого сделать сильным, некрасивого превратить в привлекательного, труса в героя. Ради любви люди идут на многое, способны совершать такие поступки, которых не ждут от них окружающие: злые и жестокие совершают что-то хорошее и пытаются измениться, ради объекта своей любви, пусть и не все, но многие. Разумеется, влюбленные могут совершать глупые и безрассудные поступки, временами даже жестокие, но говорить об этом не хочется. Все зависит от самого человека и выбора, который он делает.
Я никогда не думала, что способна любить так, что элин внутри меня проиграет в этой схватке. Моя любовь к Алексу изменила меня. Нет, я не перестала быть тем, кто я есть; от этого нет лекарства, просто внутри меня, словно стало шире или я стала больше, в метафорическом смысле, конечно.
Мало того, я смогла бы поцеловать Алекса прямо сейчас и даже не захотела бы его прикончить. Это моя победа! Но и родные Алекса теперь в полной безопасности от ярости элина. Я скорее умру, чем причиню вред кому-нибудь, кого любит Он. Это почти то же самое, что было с Ниной, но глубже и крепче; та связь крепла медленно и долго. Порой были и неприятные моменты, особенно с моей стороны (я поежилась, вспоминая). Вот так.
Увы, слишком поздно пришло это открытие. Можно, конечно, попробовать все ему объяснить, сказать, что я чувствую. Но Нина права, чем меньше известно Веберам, тем в большей они безопасности. Еще неизвестно как бы они восприняли такую "чудесную" новость — один из их будущих родственников элин — охотник на вампиров.
Просчитывать возможные варианты не имеет смысла. Ничего менять я не собираюсь. Поздно, по крайней мере, для меня.
Единственная важная мысль, которая должна занимать меня в данную минуту — друмир. Я должна покончить с ним, чтобы в будущем никто из моих родных не пострадал.
— Привет. — Тихий голос смог пробудить во мне целый каскад эмоций.
— Привет.
— Я… Мы сожалеем о твоей сестре. Папа сказал, что все обошлось.
— Да, девочки легко отделались.
— Полиция уже выяснила причину аварии? — Брайан вполне искренне интересовался ходом расследования.
— Адам сказал, что это было какое-то крупное животное неожиданно выскочившее на дорогу.
— Кто такой Адам? — Спросил Брайан.
В прищуренных глазах Алекса явственно проглядывало недовольство.
— Адам Мур — помощник шерифа и старый знакомый Эллы. — Немедленно просветила друга Нина.
— Я очень благодарна вам за внимание, оказанное моей сестре, но вам не следовало беспокоиться. — Находиться в обществе Алекса и не иметь возможности прикоснуться к нему — еще та пытка.
— Элла, мы правда, очень переживали на Диану, — вкрадчивый голос Алекса вызывал непозволительные фантазии и будоражил кровь.
Все! Пора кончать с этим.
— Я знаю. — Я слабо улыбнулась. — Но в данный момент мне нужно собрать вещи к завтрашнему утру. Поэтому я должна спешить. Я рада была увидеть тебя.
Все! Резко и недружелюбно я оборвала разговор, но в данный момент — это единственное на что мне хватило сил. Не произнося больше ни слова, я развернулась и направилась к стоянке.
— Какая поездка? Куда она собралась? — Немного взволнованно вопрошал у Нины Алекс.
Я прямо видела перед собой, как Нина неопределенно пожала плечами, совсем человеческий жест, между прочим. Что она ему ответила, мне было безразлично. Я сделала свой выбор.
Глава двадцать шестая. Мост Крови
Нина, верная своему слову, не бросила меня одну. Чтобы я ни говорила, чем бы ни угрожала, ни просила, ни умоляла — не помогло ровным счетом ничего. Если уж что и вбила в свою голову Нина, то бесполезно принимать какие-либо меры и переубеждать ее — гранитная стена и то быстрей уступит, чем она. Но как бы там ни было, я очень рада ее присутствию рядом с собой.
Перелет через Атлантику, нескончаемое железнодорожное полотно и надоедливый стук колес, рычание взятой напрокат машины — подруга тут просто необходима.
Итак, мы прибыли в деревушку в Карпатах уже поздно вечером.
Всеми организаторскими вопросами занималась Нина, полностью отстранившая меня от любых проблем, связанным с поездкой. Она заранее договорилась о том, где мы сможем остановиться, так что по приезде у нас не возникло проблем.
Милая женщина по имени Аннушка, являющаяся по совместительству и хозяйкой этой, с позволения сказать, гостиницы, приняла поздних гостей с радушием, свойственным только жителям небольших городков.
— Нина! Я очень обрадовалась, услышав твой голос по телефону.
— И я рада видеть тебя Анна. А ты ничуть не изменилась.
— Ха-ха-ха. — Смех Анны оказался тихим и мягким, прямо ей под стать.
Она представляла собой маленькую полную бабушку лет этак восьмидесяти. Густые, некогда русые волосы, сейчас полностью поседели от прожитых лет и житейских забот, были собраны в аккуратный пучок волосок к волоску. Одета эта милая старушка была в плотные шерстяные чулки и очень удобные теплые тапочки, белая рубашка с темно-коричневым принтом со свободными длинными рукавами, только манжеты не давали взлетать ткани при движении руками, была скрыта платьем-сарафаном из темно-серой шерстяной ткани, которое доходило до середины икр. Поверх платья, на плечах, единственным ярким пятном во всем этом образе являлся большой платок с темной каймой и большими красными цветами с кое-где проглядывающими зелеными листочками. Определенно, эта вещь являлась национальной гордостью российских мастериц и вид имела очень мягкий и теплый.