— Лин, это прекрасная новость!
Все вскочили с мест и, подняв бокалы с остатками вина, провозгласили тост за герцога и герцогиню. Уильям встал с места, пожал руку герцогу и поцеловал герцогиню в щеку. Это напомнило Мии, что Елена и Уильям — кровные родственники. Несмотря на малую разницу в возрасте, она — его тетя. Они тоже семья.
Никто из них не разделил радостное возбуждение с Мией. Да, это было торжество Елены, но Уильям уделил все свое внимание тете, а на Мию даже не взглянул и никаким другим образом не показал, что это и их общее будущее.
Никогда еще Мия так остро не чувствовала себя посторонней и такой ненужной. В этой семье ей нет места, как никогда не было ни в какой другой семье. С тех пор как умерла мать… В тот вечер Мия отбросила эту мысль. Елена прямо-таки светилась от счастья, и Мия искренне выразила своей опекунше самые лучшие пожелания.
Остаток вечера прошел в сплошных развлечениях. Все со смехом предлагали свои варианты в шарадах, которые затеял лорд Гейбриел. Мия была страшно довольна, когда угадала, какую строчку Шекспира он вытянул из ящика.
«Но что за свет мелькает в том окне?»
С ее природной склонностью к сценическому искусству, ответ дался ей легко: «Прочь, проклятое пятно!»
Когда они пили чай, Елена попросила Мию сыграть на фортепиано. Но она так давно не садилась за инструмент, что была вынуждена отказаться. Елена отчитала Уильяма за то, что он не дает невесте времени заниматься музыкой. Уильям отмахнулся от ее замечания, сказал, что слушать, как кто-то играет на фортепиано, скучно, и тема была забыта. Всеми, кроме Мии.
В тот вечер, расчесывая волосы, она вдруг с необыкновенной ясностью поняла правду о своей помолвке. Брак — это жизнь, включающая в себя невзгоды, испытания, разочарования и даже смерти. Беззаветная любовь делает его достойным усилий, а страсть — стоящим приключением. Она не знала, любит ли ее Уильям, любит ли она сама Уильяма с такой страстью, которая существует между герцогом и Еленой. Приятно проводить время и быть влюбленными — это разные вещи.
Мия попыталась поговорить об этом с Еленой, но ее опекунша познала глубокую любовь, и поэтому она настаивала, что в браке страсть с каждым днем, с каждой ночью становится сильнее. Но для этого, конечно, прежде всего должна существовать такая любовь.
Заявление Уильяма, что ему скучно слушать музыку, не давало Мие покоя. Когда она, как могла, старалась его развлечь, он неугомонно расхаживал по комнате. В конце концов она с глубоким разочарованием поняла, что он никогда не сможет разделить ее любовь к музыке.
С тех пор Мия стала испытывать Уильяма. Она испытывала его любовь, пытаясь понять, где Уильям скрывает страсть, ведь страсть к приключениям — а именно приключения, в его представлении, олицетворяли хорошую жизнь — он проявлял. Мия пыталась понять, питает ли он страсть к ней или только к их общим приключениям.
Мия стала играть на фортепиано в одиночестве. Уильяма это лишь слегка позабавило, он оставлял ее музицировать, а сам проводил время в своем клубе или у Джексона.
Когда она больше одного раза танцевала с одним и тем же джентльменом, Уильям начинал ее поддразнивать, мол, у нее плохо с арифметикой. Когда она вышла на террасу с пожилым джентльменом, Уильям нашел их и предложил войти внутрь, потому что ночью якобы ожидалась буря, хотя на ясном небе светила луна и сияли звезды. Это был единственный случай, когда можно было хотя бы с натяжкой сказать, что он вел себя как ревнивый жених. Когда она в шутку вела себя неблагоразумно, он это просто не замечал. Так продолжалось вплоть до того вечера, когда она зашла с сыном герцога Хейла на шаг дальше, чем следовало, а Уильям и лорд Дэвид их застали. В считанные дни весь ее мир изменился навсегда. Мия не раз задавалась вопросом, отреагировал бы Уильям так же резко, не будь с ним лорда Дэвида, или тогда ему было бы все равно.
Прошлое мучило ее по ночам, когда Мия оставалась наедине со своими мыслями. Неприятности, которые вызвала она сама, боль, которую она переживала. Поначалу Мия была потрясена тем, как свет оттолкнул ее после расставания с Уильямом. А она так старалась стать частью светского общества. Потом на смену потрясению пришел гнев. Когда ей не только не предложили играть, но и вообще не пригласили на музыкальный вечер, это стало последней каплей. Музыка должна быть превыше социального положения, но даже здесь свет повернулся к ней спиной. В ту ночь Мия начала задумываться о том, как построить жизнь, которая не зависела бы ни от чьих прихотей или желаний. Поначалу это было для нее только способом избежать боли, но с каждым днем перспектива независимости становилась все более и более реальной.
Мия уснула, полная жалости к себе. Ей отчаянно хотелось найти способ вести свою жизнь самостоятельно.
— Нет, лорд Дэвид, — упорствовала Мия Кастеллано. — Я не представляю, сколько времени моя горничная будет болеть, и не буду ждать здесь до тех пор, пока она сможет продолжить поездку. Джанину всегда укачивает в дороге, это ее бич, и когда она больна, то предпочитает уединение. Это одна из причин, по которым я вчера ехала на козлах с кучером.
Дэвид видел, что ее отказ — не пустые слова, она настроена серьезно. Они сидели в той же самой гостиной, что и накануне вечером, и за завтраком им даже удавалось вести вежливую беседу, пока Дэвид не предложил задержаться на денек и подождать, пока Джанина не почувствует себя лучше. Он считал свое предложение великодушным. А работать он мог где угодно. Дэвид допил кофе и налил себе еще.
— Одного дня будет мало, ей, как мне кажется, намного хуже, чем бывало обычно, думаю, она сможет продолжить поездку примерно через неделю. Вы от меня сбежите гораздо раньше.
— Какая проницательность!
Она встала, давая понять, что дискуссия окончена.
— Джанина для меня очень важна, я найду кого-нибудь, кто о ней позаботится, и она останется здесь до тех пор, пока не выздоровеет и не сможет присоединиться к нам позже.
Дэвид видел, что она непоколебима. Но он боялся, что если пойдет на уступку в этот раз, то потом ее требованиям не будет конца.
— Лорд Дэвид, будьте благоразумны…
Он ее перебил, потому что был раздражен сверх всякой меры:
— Я всегда благоразумен. — И повторил уже тверже: — Мы подождем один день.
— Нет. — В ее голосе тоже послышалось раздражение. — Если мы останемся, это только замедлит ее выздоровление. Джанина будет делать вид, что чувствует себя хорошо, и тогда очень возможно, что она не поправится еще несколько месяцев. Я не хочу подвергать ее здоровье такой опасности.
— Значит, вы готовы путешествовать без горничной, рискуя получить повторение такой же сцены, как вчера вечером?
«Эта женщина — поразительная смесь избалованности и щедрости. Ее реакцию на что бы то ни было невозможно понять или предсказать».
— Милорд!
По тону, каким она произнесла это слово, можно было подумать, что она сомневается в его уме. Дэвид кивнул.
— Сегодня вечером мы остановимся во владениях Пеннистанов, не так ли?
— Да, в Сэндл гоне.
— В Сэндлтоне. Спасибо. — Ее кивок был настолько же царственным, насколько строптивым было «нет». — Я уверена, что там найдется девушка, которая согласится мне прислуживать, пока не поправится Джанина. — Она поднесла два пальца к губам и снова опустила руку. — О, знаю! Я спрошу у дамы, которая помогла мне вечером, она наверняка знает кого-нибудь, кто хотел бы в качестве небольшого приключения прокатиться в Пеннфорд. Мы возьмем вещи Джанины с собой, а когда она поправится, то сможет доехать почтовым дилижансом.
Лорд Дэвид хмыкнул, чтобы не показать, как он удивлен ее хорошей идей. Если сделать так, как предложила мисс Кастеллано, это упростит ситуацию и позволит ему доставить ее в Пеннфорд и вовремя прибыть в Манчестер.