— В Сэндлтоне наверняка есть фортепиано. Я тихонько поиграю, это отвлечет меня от беспокойства за Джанину, и вам не придется отвлекать меня от тревог «беседой», которую вы так не любите. Вы можете работать над своей горой бумаг сколько вам угодно, и мы совсем не будем друг другу мешать.
— Очень хорошо. Выезжаем через час.
«Хотя вероятность того, что мы «совсем не будем друг другу мешать», так же велика, как вероятность увидеть снег в Мексике».
— Ваше сегодняшнее проявление преданности произвело бы на меня впечатление, если бы я не знал, насколько она непостоянна.
Стрела попала в цель. Мисс Кастеллано попятилась, по глазам было видно, что её очень больно задело упоминание о разорванной помолвке. После затянувшейся паузы она чуть заметно улыбнулась.
— Примите мои поздравления, милорд. Вы испортили не только мой обед, но и завтрак.
Она подняла салфетку, которая упала на пол, бросила ее на стол и направилась к двери. Глядя, как она уходит, лорд Дэвид гадал, не стоит ли ему извиниться, но так, чтобы это не дало ей преимущества. Пока он думал, она остановилась и снова повернулась к нему лицом. Он с облегчением увидел, что ее глаза больше не выражают страдание, а горят.
— Лорд Дэвид… — В ее голосе слышались сожаление и гнев. — Вы ничего, ничего обо мне не знаете, кроме того прискорбного случая. — Она снова подняла два пальца к губам, но это не помешало ей закончить: — Если вы никогда в жизни не совершали ужасной ошибки, тогда вы можете свободно упоминать о том происшествии хоть каждый час. Но если вы, несмотря на приставку «лорд» перед именем, столь же несовершенны, как и все остальные, я буду вам признательна, если вы никогда больше о нем не заговорите.
С этими словами она вышла из комнаты.
Дэвид посмотрел на ее тарелку. Еда осталась почти нетронутой. Заметив, что мисс Кастеллано забыла шаль и книгу, он встал и положил их к своим вещам. Если он хотел удерживать ее на расстоянии, то он в этом преуспел. Предстоящий день поездки может стать ужасным из-за ее плохого настроения, хотя, возможно, из-за того же плохого настроения она будет вести себя тихо. Сколько же пройдет времени, прежде чем она снова улыбнется?
Выйдя во двор, он е удивлением обнаружил там мисс Кастеллано. Кроме них, готовились к отъезду еще две группы гостей. Дэвид передал груму шаль и книгу, велев положить в, экипаж, и стал наблюдать за Мией.
Он увидел, как она повернулась к Белфортам — молодожены стояли совсем рядом и ждали, пока погрузят их багаж.
— Надеюсь, вы благополучно доберетесь до цели своего путешествия, — любезно сказала она. — Много вам еще предстоит ночевок по дороге?
— Нам ехать еще три дня, мисс Кастеллано — ответил лорд Белфорт Уиггинс.
Он тоже пытался говорить любезно, но до мисс Кастеллано ему было очень далеко.
— Надеюсь, все кровати будут такими же удобными, как здесь.
Не дожидаясь, пока кто-нибудь из них ответит, мисс Кастеллано повернулась к своему экипажу и сжала губы, словно пыталась удержаться от смеха. Белфорты явно были смущены — почему, лорд Дэвид понятия: не имел. С другой стороны, после того, как Белфорты вели себя с мисс Кастеллано прошлым вечером, они заслужили любую колкость с ее стороны. Им бы ничего не стоило проявить по отношению к ней доброту. Впрочем, он и сам немногим лучше, как говорится, «дразнил горшок чайник, что тот чумазый».
Мисс Кастеллано оперлась на руку лорда Дэвида. Они пошли через двор.
— Милорд, я понимаю, что это мелочно с моей стороны, но я хотела вам показать, что щипок куда изысканнее, чем удар по корпусу. Как боксер вы должны понимать разницу.
— Да, я понимаю. И знаю, что то, что я сказал вам за завтраком, было ближе к удару, посылающему в нокаут.
— Но для меня это была полезная тренировка перед тем, что мне предстоит. — По-видимому, она приняла извинение, на которое он только намекнул. — Между резкостью и оскорблением — большая разница. Не говоря уже о пренебрежении.
Тема показалась Дэвиду опасной. Дело вполне могло кончиться тем, что они начнут оскорблять друг друга. Он сказал:
— У нас нет времени обсуждать разницу между оскорблением и пренебрежительным отношением.
— Лорд Дэвид, я с нетерпением жду того дня, когда вы сочтете какое-нибудь место или время подходящим для беседы.
Она оставила его в такой же растерянности, в какой, как ему показалось, остались и Белфорты.
И он не знал, то ли Мия продемонстрировала свое пренебрежение, то ли закончила разговор, думая, что он этого и хочет.
Дэвид видел, как мисс Кастеллано обращается к груму и кучеру и угощает их чем-то из коробки. Но его она угостить и не подумала. Наконец, больше не взглянув в его сторону, мисс Кастеллано села в экипаж.
Если она и была в дурном расположении духа, то это продлилось всего три часа. Или по крайней мере столько длилось молчание. Дэвид, конечно, не засекал время, но она окликнула его вскоре после того, как они миновали первый указатель, направляющий их в Стаффорд. В кои-то веки они укладывались в срок и должны были прибыть в Сэндлтон до сумерек.
— Лорд Дэвид!
Мисс Кастеллано высунулась из окна. Он вернулся к экипажу, поехал рядом, и она вернулась на сиденье.
— Я хочу, чтобы вы пересели в экипаж. Когда не с кем поговорить, это ужасно скучно. Мы можем сравнить оскорбления, которые получали и раздавали сами.
— По-моему, это не очень приятная тема, а здесь вам сбежать некуда.
— Тогда я поблагодарю вас за спасение моей шали и книги, и мы обсудим другие предметы, в которых оба разбираемся.
— Мисс Кастеллано, я думаю, нам будет трудно прийти к согласию даже по вопросу, какого цвета солнце.
— Конечно, золотое.
— Желтое, — сказал он.
— Вы нарочно вредничаете, но мне так нужно живое существо, с которым можно было бы поговорить, что я закрываю на это глаза.
Дэвид заехал в лес и сорвал ветку с буйно цветущего куста дикой розы. Цветы были почти такого же цвета, как костюм мисс Кастеллано. Вернувшись к экипажу, он просунул ветку в окно и бросил на сиденье напротив нее.
— Вот вам живое существо, говорите с ним.
Ее многострадальный взгляд отразил его собственные чувства, но потом она улыбнулась и уделила внимание цветам.
— О, мисс Роза, добрый день. Вы и ваши подруги очень приятная компания. Как мило, что вы заглянули, у вас восхитительные духи. Общение с вами всегда поднимает мне настроение.
Она помолчала, словно слушая ответ.
— Очень мило с вашей стороны. Я думаю, что вам тоже очень идет этот розовый цвет, цвет румянца. А белая сердцевина только подчеркивает глубину тона.
Экипаж наехал на кочку и тут же снова выровнялся.
— Вы видите, ваши подруги кивают, они согласны.
Она снова как бы прислушалась.
— Да, я знаю. Он буквально сбил вас с ног, точнее, сорвал с ветки.
Дэвид отвернулся в сторону леса, чтобы она не увидела его улыбки.
— Он — видный мужчина, но, должна вам сказать, мои дорогие, его манеры оставляют желать лучшего.
Снова тишина.
— О, я подозреваю, что тут кроется больше, чем вы думаете, но это будет очень скучно.
Последние слова она произнесла таким тоном, словно это самое худшее, что можно сказать о мужчине. Дэвид поскакал вперед, чтобы не слышать оскорблений, которые, несомненно, последовали бы дальше, Мия Кастеллано могла быть очаровательной, но у нее, как у розы, были шипы, скрытые в самых неожиданных местах.
Через некоторое время ее голос затих, и Дэвид стал оглядываться в поисках другого цветка, чтобы оживить ее воображение, но потом передумал: он побоялся, что она неправильно истолкует его жест.
Солнце припекало, было жарко даже для июля и к тому же влажно. Большая северная дорога была ровной, и через некоторое время у Дэвида стали слипаться глаза, он едва не засыпал в седле. Он встрепенулся, стряхивая сонливость, и оглянулся на экипаж.
Кучер тоже клевал носом. Дэвид повернул коня обратно и поехал к экипажу. И в это самое время кучер все-таки уснул и с глухим стуком свалился на землю. Почувствовав, что ими никто не правит, лошади прибавили шаг. Оба грума спрыгнули с запяток кареты и подбежали к упавшему кучеру, в результате мисс Кастеллано осталась одна в неуправляемой карете. Дэвид подстегнул Креза и подъехал к окну кареты.