Тут, подобно африканскому заповеднику, что распластался вокруг озера Виктория, или схоже удлинённому пятачку Ноева ковчега, помещён чудной зверинец, обитатели которого выстроились будто бы по безоговорочному намёку весталок в походную колонну.
Тут прилепились и вымеряют свой путь лапьими и копытными шагами объёмные твари млеком, мясом и насекомыми питающиеся. Одни — лесные, другие пустынные. Третьи — жители саванн, тундр, степей, скалистых гор и плоскогорий. Они узнаваемы с первого взгляда, но отчего — то все с серьёзными отклонениями здоровья. Первые — с незаконными крыльями, другие с излишним количеством горбов, клыков, ласт. Третьи поменялись кто головами, кто шкурами. Кто — то продал ноздри, зато прикупил у соседа нелепый хвостище.
Криво вьющиеся ветви оседлали необычные воздушные персоны: они с клыками и бивнями вокруг клювов.
Под ними страшные морские каракатицы, снабжённые человеческими лицами, с выпученными, как при бросании живьём в кипяток, глазами.
Всего многообразия дружного обмена зоологическими членами не перечесть.
Бегают все эти не имеющих законных имён гадоюды по наличникам и обкладкам; они вросли в плинтусы, возглавляют углы, жуют свои и чужие хвосты. И, весело улыбаясь, азартно впивают зубы друг в друга. И, скалясь домашними вампирами, добродушно попивают соседскую кровь.
Фигуры совершенно не кичатся натуральностью извлечённого резцом отображения. Они плюют на чудаковатый принцип подбора хороших друзей.
Соседствуют меж собой они так же спокойно и гармонично, как порой возлежат припрятанными для пользы дела и в ожидании волнительных сюрпризов противопехотные мины пограничной полосы.
И это ещё не всё: если приглядеться, то кое— кто из зверушек и чудоюд заняты ужасным делом: они беззастенчиво занимаются любовью. При этом заняты продвижением вовсе даже не своего рода.
Они сливаются телами с тварями иных нижних видов, словно пытаясь приумножить представленное разнообразие звериного, насекомого, пресмыкающегося, крылатого мира, грубо поломав дарвинские стереотипы умеренной и порядочной эволюции.
Проём увенчан надтреснутым фронтоном корытного дерева, явно позаимствованным из интерьера Схимника Заболотного. В центре фронтона — карикатурный слоник с парусообразными ушами, опущенными безветрием, и с задранным кверху подобием хобота. А по сторонам его — инициал из двух необъяснимых для чужеземных неучей букв. Игриво заоваленная древнерусская «Ш» со стручками гороха на поворотах линий вплетена в квадратно — китайскую «Ф», будто бы выполненную из разможжённых в концах битьевых палок.
— Как водяной кистью по тротуару написано, — утверждает дед Федот, — живо и художественно в высшей степени. Талантлив наш землячок Селифан. Настоящая готическая резьба! Ему бы ещё дворовые ворота по — гречески порезать и ставни по — мавритански! Некогда ему пока: готовит выставки в Лондоне, Токио и одну для аборигенов… кхе! …Гонолулу, — и улыбается.
Все, особенно Михейша, безоговорочно верят деду.
— Деда объездил весь мир, — утверждает Михейша без всякого на то основания и без засыпания неверующих Фом фотографическими фактами. Три «Ф»!
Запомним всё это.
…Инициал дверного фронтона придерживают бурундуковатого узора жирные коты с тонкими как стебли, завёрнутыми в спираль, хвостищами. На задних шлейфах их выросли крапивные листья с увеличенными будто линзой мелкоскопа колющими устройствами.
Хобот уже упомянутого слоника, сказочного по — восточному, длинноногого по — страусиному: какой ужас! Форменное безобразие и насмешка над опытом божественного сотворения мира. Селифан тут разошёлся вовсю!
А с другой стороны, — это апофеоз больного, бредового экспериментаторства по спариванию человечества с животным миром: оно даже не напоминает, а откровенно являет собой Нечто и Непотребное в паранормальном единстве.
Нечто Непотребное закрутилось в тяжёлую спираль с шаром на конце, воинственно напряглось, готовое распрямиться и пробить своим оголовком любую крепость — хоть животного, хоть искусственного происхождения. Это комический слепок с того, что особи мужского пола человеческого племени достают только в случае крайней необходимости. Вариантов тут немного: с его помощью получают искреннее удовольствие от незаконного соития; благодаря ему законно продлевают род; и — простите, мадемуазели — без него не справить малой нужды.