И это правда. Всё правда, кроме вымышленной болезни. Даже двойки приходится специально вымучивать и приносить в жертву успеваемости. В журнале у Михейши колы соседствуют с пятаками на равных.
Другой вариант. Мамуля надолго, увешавшись корзинами, плетётся на Большой рынок. Не тот, что за Бернандини номер один, а ещё дальше. А Полиевктовский дом почти на самой границе. Бабка собирается через Кисловку в лес за ягодой, беря с собой изрядную порцию табака и любимую, засмолённую насквозь трубку. Взрослых мужчин дома нет: у них как всегда масса вневедомственных забот.
Как только дом опустевает наверняка, тут начинается военное представление:
— Ленка, всё на мази! Тащи нитрю (нитроглицерин на тайном языке). Где? Он на лоджии… в бумажках… под моим подоконником в щелях, между брёвен посмотри. Высох. Готов. Ссыпай в мешочки. Сорт первостепенный. Действуй чрезвычайно… Осторожно, Ленка! Мать твою!
— И твою тоже! — огрызается Ленка. Она готовит себя на эсерку Каплан, хотя пока того не знает. И Фани не знакома с Ленкой, а то пропустила бы Ленку вперёд, и, глядишь, сама бы осталась жива.
— Много не бери, хватит осьмушки. У нас в запасе всего пара часов.
Верная сообщница Ленка заворачивает порошок в бумажки и половину вручает Михейше. Бандит и бандитка на цыпочках несутся в огород. Падать и трясти порошок противопоказано любому живому человеку. Мёртвому — хоть затрясись. Одноногому и однорукому не рекомендуется: можно потерять остальное.
В городском саду так оно и было пару лет назад. Взрыв. Ближние крыши насупились. Попадали хрупкие деревца. Лишние ноги и руки развесились по веткам, будто бельевые тряпицы. Не нашлась голова. Вездесущие озорники приносили в школу только оторванные пальцы. Девочек тошнило, а мальчики, найдя ранцы, бросив все хозяйственные и игральные дела, волочились к школе со всей округи, будто сроду пальцев не видели, или сильно соскучились по учёбе.
…Минут через двадцать заканчивается подготовка и начинается серия мелкотных взрывов, похожая на отдалённую канонаду.
Ещё через пять минут небо над известным местом Кисловки заполняется дымными клочками, которые тут же размываются ветром.
Через следующие пять— десять минут стучат в ворота. Это непременно мсье Фритьофф. Он сосед справа. Мы уже говорили.
А слева — забитая Катька Городовая, частенько восседающая на Дальних Воротах за копеечку. Она тоже видит канонаду, но молчит партизаном. Ей интересно, но в компаньоны она не напрашивается.
А дома у неё старый отец. Он абсолютно глух. Кстати, и слеп на правый глаз — после одной из кабацких драк в молодечестве.
Первое обстоятельство радует особенно. Простите за то Михейшу.
Стёкла у соседей какие — то мягкие: приспособлены к любой динамике от мастера Михейши.
4
Мсье Макар Дементьевич Фритьофф не особенно дружит с головой. Его провести легко.
— Les angelots natals11, … … … (тут в середине непереводимые французские словеса), et non si entendaient vous quelque chose comme l'explosion12?
— Quelle explosion, le grand — père Makar13?
— Moi m., n'oubliez pas14…
— Грохоток, m. du grand — père Makar. Regardez: le nuage s'est rencontré au loin avec l'autre15…
Смотрит. Действительно встретились.
— Je ne murmure pas sur la nature16, — рассуждает месье Фритьофф, — tout lui est permis17. Et non direz, gentil18 …(опять абракадабра), не ожидается ли очередное нашествие шаровых молний? Chez moi ma madame des éclairs craint beaucoup. Et je non octroie beaucoup ce phénomène naturel19. Упомянутые мадамы — это свинюшки Фритьоффа. Но об этом будет сказано где — то ниже.
А явления природы иной раз рождают брат с сестрой. Месье только подозревает в неладном, но ни разу не ловил в деле. На шее у него трофейный бинокль. Но он не помогает: мешают разросшиеся вдоль общей ограды ёлочки и густые заросли хмеля.
К царевне Софье и агентурной работе всё это не имеет никакого отношения. Поэтому сворачиваем главу.
Потому как вспомнили НЕЧТО.
ШАРОВАЯ МОЛНИЯ
«Гек Финн:
— Том, а ты пробовал когда— нибудь палить в шаровую молнию?»
Год 1909. Лето.
Настоящая природная чудо — беда заглянула в дом деда Федота.
Это случилось ровно в тот момент, когда, словно для будущего всеобуча, в дом понаехали гостевать дальние кузены полиевктовской малышни. Вновь прибывших было двое: девочка и мальчик. Между кузенами — тоже Олей и маленьким шкетом Толькой — и уже сбитой группировкой «Ленка, Михейша, Даша и Оля» тут же составилось некое физически разношёрстное сообщество. Разобраны они по возрастам, лицам и характерам как разнокалиберные и разноцветные стекляшки на дне калейдоскопа. Нет ни одного камушка одинакового. Но, каждый камушек дополнял другой. Собираясь вместе, вертясь босиком на траве, захаживая ежедневно в домашний зверинец, скользя по доскам пола, бегая вверх — вниз по лестницам, звеня ложками в «РВВ» и роняя — кто тарелку, кто вилку, а кто стаканы, они были счастливы. Они были так прекрасны вместе, будто то был ангельский узор божественного на поверку прибора. Взрослые не могли нарадоваться игрушке.
19
У меня мои мадамы молний очень боятся. Да и я не очень