Да, подумал я, «ну мертвецы» – это положим чушь собачья, а если и правда что-то есть, ведь и не убежишь не куда, и тайга кругом и зимы конца края нет.
Мои спутники, сидевшие всё это время в молчании, начали немного переговариваться между собой, но я уже не вникал в смысл разговора, целиком погружённый в свои мысли.
Так незаметно для себя я погрузился в тёмную паутину вязкого сна. Я заснул.
Проснулся я, увидев, что лежу на большом лежаке, рядом храпели мои спутники. В доме было тепло и даже жарко. В печи поскрипывали сухие дрова.
И вдруг резкий вой, по-видимому, волка раздался за стеной дома. По моей спине пробежал холодок. Я снова закрыл глаза, укрылся тулупом и погрузился в сон.
Утром мы собрались за столом хозяев, откушали чаю и снова собрались в путь. Метель прошла, мороза сильного уже не было, видно весна стояла на подходе.
Хозяйка угрюмо смотрела вслед уходящего обоза, а мы вновь углубились в таёжный массив.
Однако дорогу, по которой двигались мы, очень сильно замело, и нам потребовалось немало усилий, чтобы идти вперёд. Так через несколько дней мы всё-таки добрались до лагеря.
Он показался резко, как только мы вышли из тайги на широченную долину, окаймлённую со всех сторон небольшим горным массивом.
Ага, подумал я, это наверно и есть «Чёрные скалы», но видно находились они совсем далеко от лагеря.
Лагерь, словно мёртвый городок, вдруг выплыл из горизонта.
Он представлял собой ряд унылых деревянных строений, разбросанным ровным прямоугольником. Высокий деревянный забор был местами разломан, а несколько вышек зияли чёрными пустыми глазницами.
Мы вошли в лагерь. Здание комендатуры я узнал сразу, и мы тут же направились к нему. Здание до половины замело снегом, но мы открыли дверь и вошли внутрь.
Это обычное деревянное строение, построенное на каменном фундаменте. Окна его были почему-то заколочены досками. В других домах окна были везде разбиты.
Разбитые стёкла, ошмётки кровавых сгустков и забрызганные кровью стены. Такова была картина, которую мы увидели здесь. Не было только трупов. Не одного.
Внутри здания комендатуры было целых три комнаты и длинный коридор. В каждой из комнат стояло по две кровати с тумбочками. А в самой большой комнате был большой дубовый стол, стулья, большой чёрный сейф и огромный портрет вождя пролетариата, висевший на стене. Всё было покрыто толстым слоем пыли. В каждой в комнате были печи буржуйки и сваленные рядом дрова. Следов погрома и крови внутри здания почему-то не было.
Небольшой флигелек, стоявший прямо рядом с большим зданием комендатуры, по-видимому, служивший жилым помещением для офицерского состава был, также совершенно не тронут.
А вот несколько больших бараков и каменная казарма имели весьма удручающий вид, а также столовая, которая наполовину сгорела.
Двери в бараках были все выбиты, окон не было, а следы засохшей давно крови темнели почти что везде.
Столовую наполовину уничтожил пожар, а одна из наблюдательных
вышек была опрокинуто навзничь и лежала на мёрзлой земле.
Однако в здании комендатуры сохранился в целости и сохранности довольно глубокий подвал, оборудованный под продуктовое хранилище. В подвале мы нашли несколько заготовленных, наверно для офицерского состава бочек с салом, вяленой рыбы и пять железных фляг с чистым спиртом.
Я, Митрохин, Красновский, Клевин, Торопов и Алтынова расквартировались в здании комендатуры и в маленьком флигеле. Солдаты стали обживать казарму. Везде мы затопили печи, и тонкие линии дыма вскоре потянулись к небу.
Я решил собрать весь личный состав, чтобы предъявить им текущие задачи, стоящие перед нами в первую очередь. Ну а к вечеру мы собрались все вместе на ужин.
Мы отужинали довольно быстро и затем разбрелись спать. Вокруг лагеря был выставлен ночной караул.
Ночью меня опять разбудил всё тот же ночной кошмар.
Всё повторилось вновь, только кроме старика ещё было и странное место, похожее на небольшой город с деревянными постройками. Люди в длинных белых одеждах и люди в кольчугах и шлемах.
И снова взгляд. Его глаза под густыми нависшими, мохнатыми бровями, глубокие и чёрные, словно бездонный колодец.
Глаза того самого старика. И голос, который рёк внутри моей головы:
–Мара! Мара! Мара!
Я проснулся и кинулся к окну. Но всё было тихо и спокойно. Мерцали звезды, и неполная луна тоскливо отсвечивала в ночном небе, освещая контуры соседних зданий, стоявших в ряд друг за другом.
Натянув гимнастёрку и валенки, захватив папиросы и спички, я вышел из здания и направился к караульному, тень которого мелькнула позади здания.
Я закурил папиросу, затянулся и двинулся по направлению к караульному. Солдат замер, будто ожидая меня.