А то, что случилось в тот миг, было ужаснее, чем конец света, потому как не было объяснения человеческого всему тому, что случилось. Над головами людей стали ещё сильней бить молнии, и гром сотрясал небо. Но потом тучи, чёрные как смоль стали собираться в один громадный клубок вихря. Это тайфун был, гигантский смерч, появившийся внезапно на небесах. Он густел и накаливался как вулкан, перед взрывом вскипая великой энергией, а потом страшный грохот и гул сотряс всё наверху и небеса разверзлись и на головы людей стали падать мёртвые, разлагающиеся человеческие трупы. И сие зрелище было нечеловеческим.
И все кто живы были ещё тогда, позавидовали мёртвым. Раздались крики их душераздирающие, вопли о помощи и были они такими ужасными, что звери дикие в лесу притаились и зарылись под землю с головой.
И умолкло потом всё. Тишина такая встала, что мир умер как будто.
Всё во мрак погрузилось.
Ночь скрыла всю эту историю, трава заросла на пепелище и безмолвные камни лишь застыли на кровавой земле.
А как забрезжил рассвет – появились выжившие люди, те, кто успели затаиться в лесу.
Сожгли они останки своих близких.
Одно лишь тело старца, и его отрубленную голову похоронили они в каменном гробу, который старец давно сам для себя выточил из куска скалы.
Тела же воинов были разорваны на куски какой-то невиданной силой и остались лежать не погребёнными. И люди навсегда покинули эти места.
И прошло с того дня ровно тысяча лет…
Часть третья
Времена жестокие … Времена окаянные …Люди стали зверьми, а звери стали добычей людей.
Стояли жестокие и лютые морозы …
И вот, что выпало на мою долю, какая участь, какая судьба.…
Я был комиссаром НКВД третьего ранга и пишу я от своего имени. Меня зовут Михаил – Михаил Миронов и прибыл я в первопрестольную по особому распоряжению Главного.
А служил я на границе с Финляндией, где был расквартирован в маленьком городке. Недавно я женился. Её звали Катенькой. Милое создание с белокурыми вьющимися волосами и бездонными синими глазами цвета морской волны. Она была поистине нежна и изящна, преподавала музыку в школе. Я ничего не знал о её родителях. Она потеряла их ещё ребёнком.
Помнила она лишь только одно, что родилась в большом, и красивом доме под Петроградом. Началась большая война и её отец был военным и сразу же ушёл на фронт. А ещё она помнила красивый мундир, в котором уходил отец. Мать её вскоре умерла и её воспитывала родная тётя. Потом тётя переехала в маленький город у границы с Финляндией, видимо рассчитывая перебраться заграницу, уехать из молодой Советской республики, забрав с собой любимую и единственную племянницу. Но границу закрыли, тётя тяжело заболела и умерла. Так Катенька и осталась одна. Но девочка получила хорошее образование благодаря своей тёте, и это спасло её от голодной смерти. Она прекрасно играла на фортепиано и устроилась в местную школу преподавать музыку.
А я попал вместе со своим полком в этот тихий и маленький городок у самой границы.
Это был тёплый и летний вечерний день. Я с двумя бойцами был направлен из части в местный городской комитет партии. Пересекая городскую площадь, мы заметили какую-то возню в городском переулке и услышали женские крики. Бросившись на звуки, мы увидели, как двое мужчин угрожая ножом, пытаются вырвать у незнакомой девушки сумочку. Это и была моя Катя. В стране после давно отгремевшей Гражданской войны всё ещё лазили криминальные элементы. Мы скрутили негодяев, и доставили их в местную милицию. Она была беззащитна, испуганно хлопала своими синими глазами и не могла произнести не слова. Я сам лично проводил её до дома. Катя жила в маленькой и уютной квартире, доставшейся ей от тёти, последнего родного человека.
А на следующий день я пригласил её в кино, а потом и в местный городской ресторанчик и уже через два месяца мы с ней поженились. У меня теперь появилась Катя, моя милая и любимая Катенька. Прошло целых два года и меня срочным порядком вызвали в столицу. Прощаясь, я сказал ей, что нет человека для меня дороже её.
Теперь же я направлялся в Главное Управление, одев свою выходную шинель.
Управление представляло собой серое здание. Выйдя из городского трамвая прямо напротив серого здания, я направился к входу.
На пороге мои документы проверили, забрали табельное оружие и выдали пропуск. Сопровождавший меня офицер проводил по длинному коридору в огромный зал с гобеленами в конце, которого стоял большой дубовый стол, покрытый красной тканью. А на стене висел портрет Отца всех народов, большой портрет, на всю стену.