Трудно было сказать, что он думает. Глаза у него стали ледяные, потом оттаяли, губы тронула улыбка.
— Хорошо, мистер Хаммер, не будем ссориться. Я обо всем рассказал полиции, поэтому не имеет смысла скрывать что-нибудь от вас, если вы действительно заинтересованы. Берга Торн была девушка, которая мне нравилась. Какое-то время я… ну, содержал ее, если хотите.
— Зачем?
— Не смешите. Если вы знали ее, тогда вы знаете, зачем.
— Она не имела ничего такого, что вы не могли бы получить еще где-нибудь.
— Она имела достаточно много. Ну, так что еще?
— Почему вы с ней порвали?
— Потому что я так хотел. Она вцепилась в меня как клещ. Я слышал, вы пользуетесь успехом у женщин. Вы должны знать, что это такое.
— Я гляжу, ты здорово меня проверял, Карл.
Глаза у него снова стали ледяные.
— Я думал, мы разговариваем серьезно.
Я затянулся, медленно выпустил струйку дыма.
— Как у тебя дела в мафии, Карл?
Он проявил завидную выдержку. В лице у него ни один мускул не дрогнул.
— Это заходит слишком далеко.
— Вот и я говорю, что далеко. — Я встал с сигаретой во рту. — Но скоро зайдет еще дальше. — Я направился к двери.
Он снова выпрямился в кресле и со стуком опустил стакан на столик.
— Стоило поднимать такой шум из-за минутного разговора, мистер Хаммер?
Я повернулся к нему с проникновенной улыбкой, в которой было столько же смеха, сколько в оскале мертвеца, и увидел, как он весь напрягся.
— Я не для разговора приходил, Карл. Я хотел увидеть твое лицо, чтобы хорошенько его запомнить. И, когда я увижу, как оно посинеет, а может, зальется кровью, как остекленеют глаза и язык вывалится наружу, у меня не будет никаких сомнений насчет личности покойника. Подумай об этом, Карл, лучше всего на сон грядущий.
Я вышел из комнаты.
Парни стояли за дверью. Они лишь скользнули по мне взглядом, в котором я не заметил особой симпатии. Их тоже надо было запомнить.
Когда я вышел из дома, Мики Фрайди увидела меня и помахала рукой. Я ей не ответил, и она подошла ко мне с нарочито нахмуренным лицом. Я не мог оторвать взгляда от ее рта, даже с надутыми губами.
— У, обманщик! — сказала она. — Ведь не было никакого дела?
Она была как ребенок, прелестный ребенок, вполне взрослая там, где полагается, но с улыбкой и шаловливостью ребенка. А на детей не сердятся.
— Значит, вы его сестра?
— Не совсем. Только по матери.
— А-а…
— Собираетесь составить им компанию?
Я взглянул на группу людей, все еще занятых своими коктейлями.
— Нет, спасибо. Она мне не нравится.
— По правде сказать, и мне тоже. Давайте уедем?
— Удачная мысль.
Мы даже ни с кем не попрощались. Она просто взяла меня за руку и потащила вокруг дома, болтая без умолку. Когда я садился в свою новую тачку, к дому подкатил «кадиллак», из него торопливо вышел мужчина и открыл дверцу с другой стороны.
Интересно, подумал я, что здесь делает почтенный конгрессмен Гейфи, когда он должен сидеть на заседании сенатской комиссии в Вашингтоне? Мне не пришлось долго удивляться. Он подал руку женщине, помогая ей выйти из машины, и Велда благовоспитанно улыбнулась в нашу сторону перед тем, как пошла по дорожке вокруг дома.
— Потрясная женщина, правда? — сказала Мики.
— Даже очень. А кто она?
Мики стояла как вкопанная, потому что она действительно была потрясена.
— Не знаю, — сказала она, слегка качнув головой. — Скорее всего одна из его протеже. У Боба отменный вкус.
— Не очень, если он вас проглядел.
Она рассмеялась.
— Спасибо за комплимент, но это не он, а я его проглядела.
— Виноват! — улыбнулся я. — А что связывает сенатора с Карлом? Хоть он и ваш брат, но репутация у него далеко не безупречная.
Она ничуть не смутилась.
— Мой брат, конечно, не образец нравственности, но он крупный бизнесмен. Может, вы об этом не знаете, но большой бизнес и правительство иногда идут рука об руку.
— Ага. Только не тот бизнес, которым занимается Карл.
На этот раз она и вправду нахмурилась. Она посмотрела на меня изучающим взглядом, скользнула в машину и сказала, когда я сел за руль:
— Перед тем как Боба избрали в конгресс, он был адвокатом у Карла. Он работал с отчетами какой-то корпорации на Западе, которую контролировал Карл. — Она замолчала и взглянула мне в глаза. — Какие-то махинации, да?