– Кто дал вам право разговаривать со мной, как со своей давней знакомой?
– Помилуйте, Катриона! О давних дружеских отношениях не могло быть и речи, – он иронично ухмыльнулся и продолжил по-английски: – Ну, раз у вас такая короткая память, придется мне вам кое-что напомнить. Так, вот, мы вовсе не давние хорошие знакомые, а очень старые и заклятые враги.
Прежде чем девушка успела что-нибудь ответить на это странное заявление, лихорадочно перебирая в памяти всех своих недругов, к ним снова подбежала Бьянка.
– Я поговорила с отцом Джулио, – сказала она, едва переводя дух. – Он просто счастлив. Он говорит, что почтет за честь, если друг синьора Креспи будет гостем на крестинах его внучки. Да-да, именно так он и сказал, и нечего сверкать на меня глазами, Катриона!
– Я весьма польщен и с удовольствием принимаю приглашение счастливого дедушки. Если позволите, я бы хотел проводить обеих очаровательных дам к карете синьора Креспи.
– Ой, ну конечно! – с восторгом выдохнула Бьянка. Одновременно с ее возгласом раздалось непреклонное «Нет!» старшей сестры.
Бьянка с удивленным видом повернулась к ней и посмотрела на нее с укором.
– Но, Катриона! В карете синьора Креспи! – Я даже не знаю, кто этот человек.
– Ну как же, вы прекрасно меня знаете, – вмешался англичанин. – Вот на этом самом месте вы когда-то сбили меня с ног, а потом приняли от меня в подарок белую орхидею. Я был в восторге от вашего пения. Это была наша первая встреча, – добавил он тихо. – Меня зовут Питер Карлэйл, синьорина, – обратился он теперь уже к Бьянке. – Можете называть меня просто Пьетро, если вам неудобно произносить английское имя.
– Нет, что вы, синьор! Я тоже говорю по-английски, правда, не так хорошо, как Катриона. Она – моя учительница. Синьор Питер Карлэйл – очень красивое имя!
В голове у Катрионы замелькали обрывки прежних воспоминаний. Она вспомнила не только их первую встречу, когда они дружно шлепнулись на землю, но и великолепную белую орхидею – даже после того, как он отвернулся от нее на концерте, она продолжала хранить ее между страницами книги и выбросила только после безобразной сцены у озера, разыгравшейся между ними около замка Креспи, когда Питер повел себя грубо. Его высокомерие и черная неблагодарность больно ранили ее тогда.
«Но как удалось этому писклявому коротышке стать высоченным красавцем, олицетворяющим мужское тщеславие?!»
Питер взял обеих девушек под руки и повел их к карете. Когда Катриона попыталась вырваться, он лишь крепче сжал ее локоть. С Бьянкой таких трудностей не было. Девушка уверенно оперлась на предложенную руку, как будто бы ходила так каждый день.
Несмотря на сопротивление и протесты Катрионы, Карлэйлу удалось втолкнуть ее в карету вслед за Бьянкой. Как только карета тронулась, Катриона, кивнув в сторону Питера, сказала ледяным тоном:
– Нельзя называть этого человека синьором. Он – английский лорд.
Бьянка посмотрела на Карлэйла расширившимися от удивления глазами.
– Неужели это правда?
– Сознаюсь, я действительно – английский лорд. Хотя здесь, во Фридженти, мне хотелось бы побыть просто синьором Пьетро, а не лордом Фитэйном.
Девушка радостно захлопала в ладоши.
– Как замечательно! Катриона, почему у тебя такая кислая физиономия? Все девушки в деревне умрут от зависти! Ах, если бы здесь был Энрико! Но ведь нельзя получить все сразу, – и Бьянка с философским видом пожала плечами.
– Кто такой Энрико? Должно быть, это ваш жених? – спросил Питер Карлэйл.
– Пока нет, но мы надеемся, – смущенно пролепетала девушка.
– О помолвке не может быть и речи, пока Энрико не попросит твоей руки у отца, – вмешалась сестра.
– Какие мудрые слова!
Катриона догадывалась, что, несмотря на кроткую улыбку и вроде бы одобрительные слова, Питер думал только о том, как бы побольнее ее укусить. При этой мысли она нахмурилась еще больше, а он спокойно обратился к Бьянке:
– Расскажите мне о своем возлюбленном, – попросил он.
– О, он просто замечательный! Такой мудрый и образованный, И такой чувствительный. У Энрико столько достоинств! Он поэт и ученый, но в то же время отлично может работать на ферме и в поле. Это удивительный человек!
– Синьорина, мне кажется, любая девушка может только мечтать о таком женихе, и ни один разумный отец не откажется принять зятя с такими бесспорными достоинствами.
– Ну, могут возникнуть некоторые затруднения.
– Какие, например? – с ободряющей улыбкой спросил Питер.
– Он не молод. Он на четырнадцать лет старше меня! Меня это совсем не волнует, а вот отец, возможно, станет возражать. И потом, у него нет денег, нет своей фермы, он – сирота.
– Никаких перспектив на будущее, – мрачно подвела итог старшая сестра.
Питер с вежливым видом повернулся к ней:
– Для вас перспективы на будущее значат очень много, не правда ли?
– Вы не ошиблись, лорд Фитэйн. Я очень практична.
– Катриона, ну как ты можешь так говорить?! Ведь это ты посоветовала Энрико пойти к нашему отцу!
К удивлению Бьянки и негодованию Катрионы, Питер громко рассмеялся, услышав эти слова.
– Катриона Сильвано, вы совсем не изменились. Дух противоречия силен в вас так же, как много лет назад, когда вы были маленькой дерзкой девчонкой, сующей нос не в свои дела!
ГЛАВА 8
Бьянка нисколько не преувеличивала. Почти половина деревни собралась в доме Ройо, чтобы отпраздновать крестины маленькой Катрионы.
Вскоре стало ясно, что поток гостей привлекла вовсе не сама виновница торжества, а ее крестная мать – всем хотелось услышать из первых уст историю о чудесном видении.
Задолго до окончания праздника Катриона вдруг почувствовала смертельную усталость. Сознание того, что отец Умберто знал правду о чудесном видении, заставляло Катриону чувствовать себя крайне неловко. А тут еще Питер Карлэйл. Его присутствие сильно раздражало девушку. Она была готова разрыдаться, когда видела, как он с серьезным видом и смеющимися глазами в очередной раз выслушивает историю о явившемся ей видении.
«Что за тщеславный тип! Наверняка, за всеми его любезными улыбками кроется презрение к их простой деревенской жизни. О Боже, как же хочется его ударить!»
Радостное удовлетворение, которое почувствовала Катриона, когда Карлэйл, наконец, от нее отстал, было омрачено его полным безразличием к ее дерзким выходкам. Он полностью переключил свое внимание на общение с Бьянкой, и чувствовалось, что это доставляет ему огромное удовольствие. Конечно, общаться с Бьянкой ему было гораздо приятнее. Наверное, не было такой темы, которую не обсудила бы ее маленькая сестричка с этим напыщенным индюком.
Бьянка с гордостью представила Питера всем членам их семьи. Отец не испытывал ни малейшей неловкости в обществе английского лорда и беседовал с ним так, будто тот был одним из его соседей.
Затем к ним присоединился и Санти, а вскоре Катриона с ужасом увидела, что брат подвел лорда Фитэйна к своей невесте, дочери сторожа. После этого они долго и оживленно о чем-то разговаривали.
Когда девушка в очередной раз отыскала Питера в толпе гостей, то увидела, что он снова беседует с Бьянкой. На сей раз рядом с ними был Энрико. Они втроем производили впечатление людей, которым есть что сказать друг другу.
Бьянка при разговоре радостно жестикулировала, а двое мужчин вели беседу сдержанно и с достоинством.
«Интересно, о чем это они могут болтать столько времени?» – Катриона с трудом сдерживала все нарастающее раздражение.
Она уже совсем было собралась подойти к веселой компании, но в этот момент из спальни вышла Бриджида. Она только что покормила малышку и уложила ее в новую резную кроватку.
– Во Фридженти еще много лет будут говорить об этом дне. Подумать только, английский лорд пришел на крестины моего ребенка. И еще всех так взволновало твое видение. Спасибо тебе за все, Катриона.