Катриона с трудом подавила довольный смешок, когда услышала, как Питер выругался по-итальянски.
– Кажется, мне не удалось вам угодить, милорд? Мне искренне жаль, – кротко пролепетала она. На сей раз он выругался на своем родном языке. – Возможно, вы жаждете немедленного облегчения? Прикажете мне помочь вам в этом?
После этих слов, к огромной радости Катрионы, Питер, как ошпаренный, выскочил из постели и бросился к двери, ругая на чем свет стоит свою нелегкую супружескую долю.
Как только дверь за ним с грохотом захлопнулась, роковая соблазнительница больше не стала сдерживать душившего ее хохота. Она смеялась до слез, а затем трясущимися руками с трудом включила лампу.
Подобрав с пола упавшую книгу, Катриона выпрямилась и застыла в оцепенении. Супруг, который, по ее расчетам, должен был в бессильном гневе кружить по своей спальне, стоял перед ней совершенно голый и мило улыбался. Когда ошарашенная Катриона окинула взглядом всю его статную фигуру, то, к своему удивлению, обнаружила, что все-таки угодила ему.
Питер улегся рядом, она подвинулась к стене.
– Твоя стратегия просто замечательна, – сообщил он жене. – В будущем я ее обязательно учту, вот только сначала оправлюсь от изумления, в которое ты меня повергла своим намерением во всем слушаться и угождать. А сейчас я нуждаюсь, как ты метко выразилась, в немедленном облегчении. – Он крепко прижал к себе Катриону. – В следующий раз мы для начала обязательно поцелуемся и предадимся новым для тебя радостям любви. Ты узнаешь многое такое, о чем пока еще не имеешь понятия. Смею заметить, что ты – очень талантливая ученица. А сейчас, миледи, будьте добры, выполните супружеский долг, как умеете. Благодарю…
ГЛАВА 26
– Катриона, я договорился – твои уроки начнутся через две недели. Не хочешь ли перед началом занятий съездить в Фитэйн-Парк и взглянуть на дом, где я родился?
– Очень хочу! – с радостью воскликнула Катриона, но потом с подозрением посмотрела на мужа. – А о каких уроках идет речь?
– Леди Лэтис Хэррингтон, дочь одного разорившегося герцога, зарабатывает бешеные деньги на том, что обучает молодых дам искусству правильно вести себя в светском обществе. Она согласна и нам оказать эту услугу, за деньги, разумеется. Леди Хэррингтон расскажет, как надо одеваться, устраивать приемы, словом, посвятит тебя во все тонкости светской жизни и придворного этикета. Это тебе очень пригодится в следующем году, когда ты будешь представлена королеве Виктории.
Губы молодой женщины скривились в презрительной усмешке, и она бросила на мужа вызывающий взгляд.
– Ты также начнешь заниматься музыкой, – спокойно сообщил Питер. – Мне сказали, что самый лучший педагог по вокалу – синьор Бернарди. Он будет приходить к нам три раза в неделю, днем. В эти же дни, только по утрам, ты будешь заниматься с леди Хэррингтон, разумеется, если это тебя устраивает.
– А если не устраивает? – с возмущением в голосе спросила Катриона. – Можно подумать, у меня есть выбор!
Питер улыбнулся кончиками губ, а Катриона внезапно рассмеялась.
– Ах ты, каналья! Я должна либо согласиться на все, либо не иметь ничего. Ну, что ж, будь по-твоему. Когда мы едем в Эссекс?
– Утром, если ты вовремя будешь готова, – ответил озадаченный муж, который никак не рассчитывал на такую быструю капитуляцию.
– Разумеется, я буду готова. – Перед тем, как выйти из комнаты, она повернулась к нему и ответила на его немой вопрос: – Я согласилась только потому, что мне самой это нужно, а вовсе не потому, что так распорядился ты.
Питер рассмеялся и покачал головой, глядя вслед сбегавшей по лестнице жене. С каждым днем ему было все труднее сердиться на нее. Несмотря на то, что трудно было найти людей более разных, Катриона наполняла его ночи неземным блаженством, а дни – весельем.
Чтобы сохранить хоть какую-то дистанцию, лорд неоднократно напоминал себе о коварстве Катрионы в тот памятный день в Риме, когда он, случайно обернувшись, заметил, что жена спрятала документы под подушечку на стуле.
В первые часы после увиденного Питер еще тешил себя надеждой, что она задумала какую-то невинную шутку. Однако все рухнуло, когда он нанял карету и проследил за ней: Катриона направилась в корабельную контору. После ее отъезда оттуда, лорд без труда узнал у служащего о цели ее приезда.
Никогда не забудет он чувства пустоты и отчаяния, когда в руки ему попался конверт с кольцами, адресованный лорду Фитэйну. Затем он наткнулся в корзине на разорванный лист, а когда развернул его, то прочел роковые слова: «Покидаю тебя навсегда».
В последнее время ему приходилось напоминать себе об этом горестном эпизоде по нескольку раз в день, чтобы не поддаться слабости и не простить окончательно коварную беглянку.
– Расскажи мне о Фитэйн-Парке, – попросила Катриона мужа, когда на следующее утро их карета катила по лондонской мостовой.
– Через несколько часов ты все увидишь сама. Старинный дом, который был построен во времена Тюдоров, сгорел и был восстановлен во время правления короля Георга I. К нему было сделано множество пристроек. Сейчас это большое и красивое здание. Думаю, что мое имение больше, чем весь Фридженти. Я люблю его и одновременно ненавижу, – задумчиво произнес он.
– Ненавидишь? – отозвалась эхом удивленная Катриона. – Почему ты ненавидишь свой великолепный дом?
– А ты почему любишь и в то же время ненавидишь свой родной Фридженти?
– Ах, да! Ведь ты там пережил множество радостных и скорбных моментов.
– Да, графский титул не может оградить человека от превратностей судьбы.
Катриона внимательно посмотрела на мужа, понимая, что, высказав такое весьма банальное и неоригинальное суждение, Питер просто хотел уйти от дальнейших расспросов.
По прибытии в Фитэйн-Парк, они увидели выстроившуюся в ряд прислугу, готовую приветствовать хозяев. Питер не был сторонником соблюдения формальностей и, выйдя из кареты, дружески пожал руку дворецкому Томпкинсу, а затем обнял экономку, миссис Трэдвел, которую он ласково называл Тэдди.
Узнав, что ей нужно будет что-либо сказать слугам, Катриона, переполошившись, с трудом выдавила: «Я рада, что приехала сюда, и хочу познакомиться с вами поближе».
Затем муж повел ее осматривать окрестности фамильного замка. По возвращении Катриона выразила желание взглянуть на портреты родителей Питера, поэтому супруги сразу же отправились в библиотеку.
– Ты очень похож на него! – воскликнула молодая женщина, глядя на портрет покойного графа. – Те же светлые волосы, голубые глаза и орлиный нос. Только губы у тебя чуть полнее, да подбородок более упрямый.
Про себя она отметила, что ее муж был гораздо красивее своего покойного родителя, но вслух об этом она сообщать не собиралась и стала внимательно вглядываться в портрет графини.
Катриона увидела красивое молодое лицо с карими глазами и ямочкой на подбородке, обрамленное ореолом кудрявых светло-каштановых волос.
– Твоя мать была очень хороша собой, – сказала она вслух.
«И немного скучновата», – подумала она про себя.
– А как они погибли?
– Несчастный случай. Их карета перевернулась – мне тогда было четыре года.
– Наверное, ты чувствовал себя очень одиноким, без сестер и братьев.
– Граф Фитэйн даже в возрасте четырех лет не имел права чувствовать себя одиноким, – насмешливо сказал Питер.
Катриона поняла, что он не принял ее сочувствия.
– Здесь есть еще чьи-нибудь портреты? – холодно спросила она.
– Множество. И среди них мой любимый. Пойдем наверх, и я тебе его покажу.
Молодая женщина последовала за мужем в картинную галерею, которая была гораздо больше той, что находилась в их доме на Уимпол Стрит.
– Это моя бабушка, – сказал Питер, останавливаясь перед женским портретом в полный рост, помещенным в резную золоченую раму. – Она была дочерью набоба.