Я чувствую себя зажатой между двумя стеклышками под пристальным взглядом Леонида. В этом «уютном ресторанчике» жарко, как в аду. Снять я ничего не могу. Свет здесь приглушен. Поэтому я закатываю рукава до локтя.
– Ты кота завела? – бросает он взгляд на царапины на моих руках.
Вместо моего ответа, мы слышим голос официанта: «Уже готовы сделать заказ?» И пока босс зачитывает строчки меню, я обдумываю идею с котом. Потом я заказываю грибной суп, солянку и клюквенный морс. Но еще до того, как я успеваю открыть рот и выпустить «да, завела», Леонид произносит: «Так ты из термокружек супы на работе хлебаешь?» И звучит это как утверждение. Эта встреча становится опаснее с каждой минутой, а ведь мы еще даже не приступили к трапезе.
– Ну, так, может, расскажешь, как у тебя дела? – этому человеку вообще нужны ответы на поставленные вопросы?
– Ты ведь знаешь как? По всем проектам мы на стадии создания презентаций. По цветочному магазину мне Мария завтра утром принесет первые макеты, – от негодования у меня даже тело загудело.
– Это дела фирмы, а я спросил о твоих, – я пару раз открываю и закрываю рот. Странно, что вверх не пошли пузырьки.
– Прости, а я дала повод для того, чтобы ты ими интересовался?
– Нужен особый повод, чтобы спросить, как у тебя дела?
– Ну ты, вроде, не из тех, кто бросается своими «как дела?» направо и налево.
– Знаешь, просто в последний раз мы разговаривали о тебе… ээээ… кажется, на собеседовании при устройстве ко мне на работу! И я неплохо поразвлекся, наблюдая за тобой и делая определенные выводы, но сейчас хочется просто поговорить.
Черт. Я. Даже. И. Не. Знаю. Что. Сказать.
– И о чем же ты хочешь «просто поговорить»?
– Ты карате все еще занимаешься?
Я пытаюсь понять подвох и оттого мое «да» звучит скорее как неуверенный вопрос.
– Хорошо. Вот видишь, ничего страшного пока, – и он улыбается.
– Пока? А будет?
Вместо ответа он спрашивает, где и с кем я собираюсь встречать новый год, умею ли я варить борщ, хорошо ли греют батареи в моей квартире и когда я прекратила верить в Деда Мороза. Когда нам наконец-то приносят еду, скорость вопросов падает. Я проглатываю солянку и закатанные рукава уже не спасают от жары. Рубашка прилипла к спине, лоб покрылся испариной. И я бы ничуть не удивилась, если бы Леонид прямо сейчас, спрашивая остались ли у меня друзья со школы, достал фонарик и стал светить им мне в лицо. После осушения всех принесенных мне емкостей, я отлучаюсь в туалет. Я сижу на опущенной крышке унитаза, уткнувшись головой в колени. Затем выхожу из кабинки, умываю лицо и руки холодной водой. Поворачиваюсь от зеркала к двери – и лицом к лицу сталкиваюсь с боссом. Я осторожно оглядываю помещение и только сейчас замечаю стену с писсуарами. «Нет, я не следил за тобой», – отвечает Леонид. Но я ведь, кажется, не задавала вопроса?
Весь остаток дня я судорожно перебираю в памяти все заданные боссом вопросы и не могу вспомнить почти ни одного своего ответа – ни правды, ни лжи. Я перепоручила все свои дела. Я тщательно оглядела весь кабинет на наличие видеокамер. Мысли носятся в голове и не отпускают меня ни когда я выхожу с работы, ни когда иду до трамвайных путей, ни дома, когда я лежу на кровати, уставившись в зеркальный потолок. В эту ночь мне придется спать с ними в обнимку.
__________
Снова утро. Я слышу, как хлопает входная дверь. На кухне меня ждет кофе. Пар от него танцует в лучах солнца. Выпиваю залпом, обжигая небо и горло, и иду в душ. Стараюсь не смотреть в большое зеркало, пока вся его поверхность не покрывается конденсатом пара. Очертания моего тела в его отражении становятся размытыми: радиус 30 по Гауссу. И цвет кожи приятный, почти такой, каким и должен быть цвет кожи человека, прожившего полных три месяца зимы и один месяц весны без отпуска в теплых странах.
Хоть весна еще и не набрала оборотов, одежды на людях становится все меньше. Я с ужасом жду окончательного потепления и от страха худею. Мне повезло, что у меня есть отдельный кабинет с кондиционером. Но до него еще надо добраться, не расплавившись в лучах летнего солнца. Чертово прогнозирование. Оно помогает в работе, но делает слишком выпуклыми ужасы будущего.
– Корпоратив?
– Тимбилдинг. Твоим ребятам пора бы узнать, кто с кем спит и как проводит свободное время, – Леонид так радуется собственной шутке, что ударяет ладонью по столу.
– О, поверь мне, они знают! Нет необходимости тратить бюджет компании на тех, кому посчастливилось остаться в неведении, – и, черт возьми, я действительно считаю это весомым аргументом.
– Брось. Мы выиграли много крупных тендеров в этом году. У нас полный и безоговорочный профицит. Новые люди нам не нужны, а свежие цветы по всему офису – не наш стиль. Надо же куда-то тратить деньги!