Новенький пробормотал что-то о том, что всем нам покажет, но кто его слушал? Пусть попробует!
— Вот уж не думала, что ты так можешь… — нервно хихикнула я, когда дверь за моим одноклассником закрылась.
— Я очень надеюсь, что его там ждет Егор и размажет по стенке, — вздохнув, папа встал, застегнул пиджак, — наказание ваше остается в силе, да и мне так будет поспокойнее, если честно, — я снова смутилась и опустила взгляд, — у вас все хорошо?
— Угу… — чувствуя, что щеки горят, я поджала губы.
— Ну и ладненько, — приподняв мое лицо за подбородок, отец мягко мне улыбнулся, — будь умницей, малявка.
Чмокнув меня в лоб, он подхватил свой дипломат и, махнув на прощание ладонью, ушел.
Вздохнув, я снова села. Сложная у него работа. Я одно время хотела ту же профессию, но потом решила, что не хочу такого — он все эти проблемы носит в голове, мучается от них, плохо спит. Лучше я буду обычным человеческим психологом, может, даже детским, потому что именно малышам чаще всего могут помочь только корректирующие память и восприятие заклинания. Правда, как буду общаться с кучей незнакомых людей — непонятно. Тут своих одноклассников до сих пор шугаюсь, а там вообще, наверное, умру от страха и стыда за свою внешность.
Подал голос телефон. Сообщение от Егора: “Давай сейчас только ты, я, библиотека и домашка?”. Усмехнувшись, я встала, аккуратно расставила стулья по местам, а потом поторопилась к себе в комнату за книгами и тетрадями и на первый этаж в читальный зал.
Кажется, мы подготовимся к экзаменам на все сто. Переделав всю домашку, мы сходили перекусить, но расходиться не хотелось, было только полчетвертого. Поэтому мы вернулись в библиотеку и сели решать тесты и демоверсии. Я мучилась со своим обществознанием, а Егор, забивший на подготовку к английскому, сосредоточенно морщил лоб над литературой.
И так каждую ночь, каждую ночь. Мы всегда садились в уголке, перешептывались, держались за руки, вместе читали нужные оборотню к экзамену книги, а иногда, прикрывшись учебником, он целовал меня — медленно, глубоко, с чувством. Я как-то и не думала ему отказать, когда он предложил последние выходные перед каникулами провести у него. Как результат — после вечерних уроков в пятницу мы с рюкзаками влезли в комфортабельный автобус-иномарку. На нем же и обратно нас привезут. Этакая школьная маршрутка для тех, кто хочет сгонять на выходные в город.
Договорившись с водителем, чтобы он высадил нас по пути в нужном районе, Егор сел рядом с проходом, уступив мне место у окна и пристроив свой рюкзак у себя на коленях. Поделившись с ним наушником, я, опять не выспавшаяся толком из-за соседки, полдня трепавшейся со своим парнем по телефону, прижалась щекой к его плечу. Отстранив меня, оборотень стянул с моей головы шапку и подложил ее мне под голову. Ну да, его дубленка хоть и мягкая, но вязаная шапка мягче.
Когда я проснулась, прошло уже пару часов, а оборотень все еще держал меня за руку, его бедро грело мое запястье даже через джинсы. Убрав громкость музыки в наушниках почти до минимума, он негромко переговаривался с сидящим впереди парнем.
— Ласка, ты проснулась, — улыбнувшись, брюнет нахлобучил мне шапку до самых бровей, — мы уже почти приехали.
Когда пришла пора выходить, мой оборотень выскочил первым и подал мне руку. Ставя ногу на бордюр, я поскользнулась и упала бы в грязный мокрый снег на обочине, если бы Егор меня не ухватил под мышку, как коврик.
— Ну и как тебя куда-то отпускать одну? — усмехнулся он, со мной в руках или, вернее, в руке перешагивая через небольшой сугроб у обочины и ставя меня на ноги уже на расчищенном тротуаре. — Неуклюжка моя.
Смущенно фыркнув, я пихнула его локтем в бок. Тоже мне…
Целоваться мы начали еще с порога, я даже не успела включить свет. Да и кому он нужен? За неделю я успела так соскучиться по его рукам, что было плевать на все.
Кровать смягчила приземление, а от хриплого шепота, обещающего вытереть мной все горизонтальные и вертикальные поверхности в этой квартире, закружилась голова. Торопливо содрав с себя и выбросив в сторону легкий свитер, Егор жадно куснул меня за ключицу, лизнул яремную впадину и нежно мурлыкнул:
— Хочу тебя…
— Ну и что мешает? — едва не заскулила я, крепче сжимая бедрами его бока.
— Как бы ничего, — приподнявшись на локте, брюнет подпер голову кулаком, — если не считать того, что кое-кто забыл презервативы взять, — я покраснела и оттолкнула всегда слишком прямолинейного оборотня, — ну ничего, я все равно ближе к утру собирался в магазин за какой-нибудь едой, заодно в аптеку заскочу.
Боже, ну какой идиот! Ну прямой, как палка, что же это такое?
========== Часть 10 ==========
Как мы и договорились, я двадцать девятого декабря, когда закончились уроки, поехала к себе домой, Егор — к себе. Тридцатого мы с папой ходили примечали подарки, пока мама делала маникюр, подходящий к новому платью, и освежала стрижку. Все наши варианты мама отвергла, кроме одного. Мы с папой втихаря купили ей очень красивый флакончик для духов из тончайшего ажурного стекла, потому что ее духи не нравились ей именно сосудом. Для родителей Егора мы купили в мамином ювелирном салоне нежный кулончик-розочку и элегантную и строгую золотую заколку для галстука, а самому Егору и его братьям — по паре запонок. Ну, по крайней мере, мама так сказала, а папа с ней никогда не спорит. Разумеется, они купили что-то и мне, но даже во время сборов я не смогла заметить свой подарок.
Итак, тридцать первого декабря около шести вечера мы подъехали к особняку оборотней. Я нервничала до тошноты, но старалась этого не показывать, мама постоянно поправляла прическу, и только привыкший к общению с нелюдями папа был спокоен. Ну, внешне. Одно хорошо — зимой темнеет рано, хозяевам не пришлось прерывать свой дневной сон из-за нашего приезда.
Встречал нас в холле Егор, только на двадцать лет старше и русоволосый. Просто один в один, надо же!
— Добро пожаловать, — приветливо улыбнулся Александр Александрович, пожимая руку отцу и целуя запястье мамы, — думаю, представляться уже нет необходимости?
— Разумеется, нет! — со второго этажа спускалась женщина, по которой нельзя было даже и предположить, что она родила троих детей. — Заочно мы все уже знакомы.
Такая красивая, просто обалдеть! Такие черты лица нежные, и мягкий овал благодаря чуть округлым щечкам. И сразу ясно, в кого их сыновья брюнеты.
— Ласка! — я взвизгнула и подпрыгнула от этого рявка за спиной, и только ухватившие меня за бока руки не дали упасть.
— Егор, — нахмурился его отец, а мой только беззвучно ржал — моя привычка взвизгивать от неожиданности всегда была семейным анекдотом.
— Мальчики, вы что, тройняшки? — изумилась мама, позволяя одному из старших парней помочь ей снять шубку.
— Двадцать три! — козырнул старший.
— Двадцать! — повторил его жест, значит, средний.
— Семнадцать! — принял эстафету Егор.
Наверное, при плохом освещении даже я бы затруднилась сказать, кто здесь кто… Они даже ростом одинаковые! И голоса похожи!
— Так, старший, средний — переодеваться к ужину! — скомандовал Александр Александрович. — Младший — помоги там что-то маме и тоже чтобы был готов через десять минут!
Повторно отдав честь, парни разбежались, кто куда.
Негромко отдав распоряжения Егору, Валентина Олеговна предложила нам показать выделенные комнаты.
— Сейчас поужинаем и будем наряжать елку, — говорила она, ловко и изящно поднимаясь впереди нас на своих немаленьких каблуках. Как я всегда завидовала этому умению мамы! Мне с моей неуклюжестью на них даже смотреть опасно, — к вам сейчас зайдет домоправительница, подпишите, пожалуйста, подарки и отдайте ей, а после курантов будем все вместе открывать.
Моя комната была по соседству с комнатой родителей, имела выход в отдельную небольшую ванную комнату, уютный электрический камин и большое окно с видом на заснеженный бор. Вот это да!
Когда ко мне зашла сухая женщина строгого вида, я отдала ей подарок для родителей и для Егора. Остальным я решила ничего не покупать, я их и не знаю, как бы, да и мы от всех же купили им подарки.