Я сидела и слушала, как Вайскопф говорил «мы», и знала, что он действительно так считает. Они уже не рассматривали себя как отдельные личности, они были единым целым. Моя кожа покрывалась мурашками при мысли об этом.
— Что вас так встревожило? — поинтересовался Вайскопф.
Черт, видать соскочила моя «морда кирпичом». Двойной провал. Я собралась с мыслями и попробовала его отвлечь:
— Итак, давным-давно охотник на вампиров охотился за родоначальником линии Бенджамина и убил его. Но со смертью Мастера, не все младшие вампиры умирают, мистер Вайскопф. Так было всегда, без исключений, с тех пор как я начала работать.
Он пристально смотрел на меня.
— Но они были младшими Мастерами, а не создателями кровной линии, источником крови, Fontaine de sangre. Убийство такого вампира предполагало смерть всех происходящих от него вампиров. Но это было ложью, чтобы удержать нас от восстания против наших создателей.
Это оказалось ложью, потому что мы проснулись на следующую ночь. Мы одни проснулись.
— Бенджамин был настолько силен, что заставил биться собственное сердце, вот и все, — сказала я.
— Нет, — возразил Вайскопф, наклонившись над столом в мою сторону. — Нет, все не так просто.
— Тогда почему остальные вампиры не проснулись с наступлением следующей ночи?
Если все это было ложью, они бы все повставали, — заметила я.
— Охотник на вампиров убил многих из них. Он уничтожил их в собственных гробах, в их пещерах.
— Они убивали в окрестностях людей?
Он кивнул:
— Наш Мастер был порабощен своей силой. Невозможно контролировать других вампиров без последствий развращения собственного разума и души. Поэтому, мы не стремились к контролю ни над кем, кроме себя.
— И чем это обернулось для вас? — поинтересовалась я.
— За нами потянулись последователи, но мы этому противились. Мы всегда кочевали, поэтому не привлекали внимание других Мастеров. Мы не хотели воевать за территорию, и не хотели преклонять колени перед другими вампирами. Единственное, чего мы хотели, чтобы нас оставили в покое.
— У вас были последователи, которые убили двух полицейских офицеров. А один из них собирался убить свою бывшую беременную жену, когда мы его остановили.
— Вы хотели сказать — убили, — уточнил Вайскопф.
Я кивнула:
— О'кей, да, убили. Но если бы выбор стоял между ним и беременной женщиной, которая ничего не сделала, кроме того, что бросила своего жестокого экс муженька, я бы сделала то же самое.
— Как и мы, — подтвердил Вайскопф. — Спасти женщину и нерожденное дитя это правильный поступок.
Я не смогла удержаться, чтоб не нахмуриться:
— Рада, что вы это заметили.
— Не надо так удивляться, Анита Блейк. Мы верим в насилие только, чтобы спасти невинных. Мы не абсолютные пацифисты.
— Спасибо, что сказали, — сказала я.
— У нас, как и у любого человеческого лидера, есть последователи, но мы не заставляем их нам поклоняться. Мы не заставляем их приносить нам клятвы, и очень осторожно используем каждое слово.
Я покачала головой:
— Вайскопф, Мастер Вампиров осуществляет контроль над низшими вампирами просто находясь рядом с ними. Здесь что-то вроде сверхъестественных феромонов.
— Вы лжете, — сказал он, и это прозвучало так уверенно.
— Неужели вы не понимаете, как один Мастер Города узнает о появлении другого на своей территории. Они чувствуют это.
— Но ваш Жан-Клод не почувствовал нас.
Я попыталась придумать безопасный ответ.
— Это означает, что ваш Бенджамин очень древний и очень могущественный вампир.
Допустим, что он и правда, не пытался заполучить контроль над другими вампирами. Допустим, что он честно верит, что просто разговаривал с ними, рассказывал им, что они достойны того, чтобы быть свободными от Мастера.
— Это все, чего мы хотим — для нас и для них. Свободу после столетий правления диктаторов, неужели это такая ужасная цель?
— Нет, — ответила я, и действительно в это верила. — Нет, Вайскопф, это прекрасный идеал, на самом деле прекрасный.
Теперь настала его очередь удивиться:
— Не ожидал, что вы согласитесь.
— Я просто полна сюрпризов, — заметила я.
— Мне следовало догадаться об этом, Анита Блейк.
— Анита, — сказала я, — просто Анита.
— Ваша дружелюбность меня не обманет, — сказал он.
— Я просто устала слышать, как вы называете меня Анита Блейк. Я чувствую себя провинившейся школьницей перед учителем.
Он улыбнулся и кивнул:
— Понимаю. Что ж, хорошо, Анита, и благодарю, что разрешили перейти на «ты».
— Не за что. Значит, вы со своим Мастером решили попытаться освободить младших вампиров из под контроля Мастера?
— Точно.
— Я верю, что вампиры — это люди, Вайскопф, иначе бы я не встречалась с ними; и не была влюблена в одного или двух.
— Тогда как ты можешь продолжать их казнить?
Я вздохнула, почувствовала, как ссутулились мои плечи, и заставила себя снова сесть прямо.
— Вообще-то, какое-то время у меня был моральный кризис.
Находившийся рядом со мной Дольф, шевельнулся. Невольное движение. Я боролась с тем, чтобы не взглянуть на него, и продолжать удерживать свое внимание на мужчине передо мной.
— Значит ты веришь, что ты должна их убивать?
— Иногда, — ответила я.
— Постоянно, — поправил он.
Я покачала головой:
— Я видела какие ужасные вещи совершают вампиры. Я ходила по комнатам, затопленным кровью их жертв так, что хлюпали под ногами ковры, а воздух пропах сырым мясом.
Он вздрогнул от услышанного.
— Не думаю, что можно считать убийством зачистку животных сотворивших такое.
Он посмотрел на свои руки, покоящиеся на столе, и снова на меня:
— Я понимаю. Например, пытавшийся убить свою жену Борэс, совершил ошибку и должен был быть остановлен.
— Именно, — подтвердила я.
— Ты бы убила человека, совершившего ужасные злодеяния?
— Уже, — сказала я.
Вайскопф глянул на Дольфа:
— А твои коллеги-копы знают об этом?
Я кивнула:
— Иногда среди плохих парней оказываются не только вампиры. Я помогаю полиции выслеживать и людей.
Он сузил глаза в циничном прищуре:
— У людей больше прав, их нельзя взять просто так и убить.
— Ты считаешь оборотней людьми? — поинтересовалась я.
— По закону им положен судебный процесс, если только уже не выдан ордер на ликвидацию. С таким ордером они становятся изгоями общества, как и вампиры.
— Значит, Бенджамин пытается освободить и оборотней от вожаков их стаи?
На секунду он выглядел пораженным, как будто его никогда не посещала подобная мысль.
Я улыбнулась, но понимала, что приятного в этом мало.
— Все древние вампиры считают оборотней низшими существами. Вы думаете о них, как о животных, а не как о людях.
Он и правда, выглядел озадаченным. Открыл рот, закрыл, снова открыл и произнес:
— Не могу оспорить твое обвинение. Это не значит, что мы не пытались освободить их от гнета, потому что они животные, а животным нужна дисциплина, своего рода кнут, чтобы они не разбежались и не начали убивать невинных.
— Вампирам тоже нужны поводки, — предложила я.
Он покачал головой:
— Это неправда.
— Да брось, — сказала я. — Новообращенные могут проявлять такие же животные инстинкты, как и молодые оборотни.
Я сдвинула в сторону воротничок рубашки, чтобы показать шрам на ключице.
— Это сделал не вампир, — проговорил он.