Е. Лена
Поцелуй Морены
Покидая мир Явь
Я лежал на снегу, окрашивая белоснежное полотно в алый цвет. Боль, сковавшая меня, оттеснила холод. Неприкасаемое, далекое небо теряло свои голубые краски, тускнея в моих глазах. Мир вокруг плыл, унося течением сознание во тьму, где покинутые мир Явь* души, рабствуют под черным солнцем*.
Не придумав ничего лучше, зачерпнул немеющей рукой горсть снега, и положил себе на лицо. Обжигающий хлад трезвил. Лоб и щеки покалывали. Я продлевал на минуты свою жизнь. Замедлял шаги на пути к забвению. Дарил своей душе время, чтобы осознать, понять, смириться.
Меня ждала тридцать первая весна. Достигнув той поры, когда, годы прожиты достойно, а бытность подарила мне уважение и славу, я позорно погибал. Смерть не пришла за мной в чужих краях, где в прошлую осень, под гнетом сотни врагов, я расширял границы. Удваивал простор для нашего народа. Она не явилась за мной, когда я выгнал дикарей с берегов реки Неж. Там, после, я строил со своим племенем крепость, превращая богатые, но голые земли, в будущий град. Не ходила за мной по пятам, и, я воевал. Между долгими походами, обзавелся семьей. Родная моя, любимая женушка, двое сыновей, мальчишки семи и пяти лет от роду. Так редко я видел их лица, но с какой точностью воображал их сейчас. Румянец жены, и острый взгляд, красивая, добрая, ласковая. Озорные улыбки детей, их хитрые, и, при том, чистые, невинные глаза, цвета пасмурного неба. Тоскливо. Будто покидал их осознанно, по своему желанию. Бросал на волю сельчан, и судьбы.
Путь мой прервался в семи верстах от родного дома. По велению князя, выехал в Новый град, до дня Карачун*. Период, когда солнце теряло свою силу, уплывая на долгие часы за горизонт. Зимняя ночь, царствовала под опекой Морены*. Я же, подгоняя коня, и наполняя грудь морозным воздухом, мчался в веселом расположении духа. Позволив затянуть себе песню, и гордо распевая ее молодецким певучим голосом, смел накликать беду.
Они выскочили из лесной полосы, на худых кобылах, подобно стае волков, окружили, брызгая слюной, и размахивая ржавыми клинками. Варвары! Дикий, безжалостный, не терзаемый страхом, народ. Их отразимые набеги были не редкостью, но прежде, я не сталкивался с подлостью этих иноземцев. Один против шестерых, как лесная дичь, угодившая в круг охотников. Неудачно увернувшись от удара, я постыдно упал с коня. Злость прожгла мою грудь, подарив телу и духу сил. Скинув с себя шубу, я ринулся в последний свой бой, вооружившись яростью и мечом. Изо рта валил густой пар, тело, охваченное холодом, бодрилось.
Чужаки спешились со своих коней, что несмотря на преимущество в количестве, давали мне шанс на равный бой. Подобно жалящим пчелам, кружили вокруг меня, переругивались на своем языке, пытались отнять силы, ждали, когда я ошибусь. Размахнувшись мечом, со всей силы ударил одного из них в шею, почти перерубив ее. Чужая кровь окропила мое лицо. Обернувшись, чтобы нанести удар второму, я был пронзен врагом в живот. Страх пришел быстрее боли. Первые мгновения, упав на колени, я еще пытался встать, продолжая сжимать рукоятку собственного меча. Смех дикарей, вызывал у меня тошноту, отчаяние. Они глумились над побежденным. Плевали в мою сторону, пинали ногами, заставляя лечь на снег, умереть наконец, и не пытаться ранить хотя бы еще одного.
Добивать не стали. Забрав коня, шубу, меч, и мешок с походной трапезой, оставили умирать с постыдными мыслями. Снег принял меня, уложив на морозный покров. Теплая кровь, тихой рекой, вытекала из рассеченного туловища. Преставиться подобно бродячему псу — вот оно, унижение для воина!
Если бы я не дожил до почетной старости, то должен был умереть с мечом в руке, на поле брани. Где после победы, мои товарищи, предадут тело огню. Мою душу должна была оплакать богиня Желя*, чтобы я перешел в мир Навь* как достойный, и храбро погибший муж. Но, на мое тело никто не проронит слез. Моей плотью пообедают лесные звери.
Мертвец, молодой дикарь, что умер от моей руки, так же, как и я, лежал на снегу, устремив стеклянный взор в ввысь. Чужеземцы бросили своего брата. Чужой народ, дикий. Не знавший наших богов.
Глаза закрывались. С трудом я открывал их, запоминая каждый кусочек безоблачного неба. Боль уже не чувствовалась так остро. Пальцы рук онемели настолько, что больше не мог ими шевелить. На грудь легла тяжелая рука смерти, и дышать стало труднее.
Так и не успев попрощаться с этим миром, я почувствовал, как в горле застрял последний вздох.
Тьма.
*******************
*Явь — земной мир, мир людей.
*Под черным солнцем — находится в мире Навь.