— Ты случайно не ревнуешь?
— Я? Конечно, нет! — Августа возмущенно вздернула подбородок, но тут вспомнила, как выходила из себя, когда впервые увидела Скотти с его сестрами, и тихо добавила:
— Я доверяю тебе.
— Правда? — Это признание не могло его не порадовать, он уже успел убедиться, что Августа вообще мало кому доверяла.
— Конечно, — кивнула Августа, немного слукавив. Да, она верила ему, и все же какое-то беспокойство заставляло Августу с тревогой приглядываться к Скотти, не появятся ли в выражении его лица признаки раздражения или скуки. Она знала, что Скотти любит ее и будет любить пока… пока не разочаруется в ней. Пока не обнаружит так или иначе, что она совершенно обыкновенная, довольно скучная особа, не обладающая никакими особенными талантами.
— Тогда отдай мне свои трусики.
— Что? — Августе стало вдруг жарко, кровь бросилась ей в лицо, хотя она и была уверена, что ослышалась.
— Твои трусики. Быстрее. Отдай их мне. — В это время в коридоре прозвенел звонок.
— Нет. Зачем? Нет. Для чего? — бормотала Августа, пятясь от Скотти, который, обойдя рояль, приближался к ней с дружелюбной ухмылкой волка, собирающегося пообедать.
— Ты ведь доверяешь мне, не так ли?
— Но зачем тебе мое нижнее белье?
— Просто отдай их мне. Хочу весь день носить с собой в кармане.
— Но это глупо!
— Пожалуйста, Гасти! — его мягкий голос завораживал, настойчивый взгляд требовал повиновения. — Сними. Прямо сейчас.
Смущенная и встревоженная, Августа закусила нижнюю губу, пытаясь разгадать смысл происходящего. Дело было не просто в доверии. Просьба его была полна скрытого сексуального смысла, это было так же восхитительно неприлично и захватывающе страшно, как заниматься любовью в лифте.
— Это будет наш секрет, — сказал Скотти. — Что-то такое, о чем будем знать только я и ты.
Девушка нервно сглотнула слюну.
— Гасти, — умоляюще прошептал Скотти.
Дыхание ее сделалось порывистым, сердце отчаянно билось в груди, мысли путались, зато телом владело возбуждение. Августа медленно взялась за подол платья. Руки ее дрожали. Скотти склонился над пианино, чтобы видеть их отражения. Было что-то отчаянное и в то же время чисто женское, эротичное в том, как она подняла одну ногу, затем другую, не снимая босоножек. И вот она уже протягивала ему свои трусики.
— Если не прекратишь смотреть на меня так, мне придется сидеть на руках уже совсем по другой причине, — пообещал Скотти и тут же рассмеялся, но в глазах его по-прежнему горел огонь страсти. — Ну вот, теперь я знаю наверняка, что ты будешь думать обо мне целый день.
— Я и так думаю о тебе постоянно, — с этими словами Августа облокотилась о крышку пианино, словно предлагая Скотти снова поцеловать ее.
— Нет, теперь ты будешь думать обо мне по-настоящему. О том, как я ласкаю тебя, целую, вхожу в тебя…
Тут внимание Августы привлекло движение за дверью, и она поспешно спрятала трусики за спину, словно пианино было прозрачным.
Заметив, как изменилось выражение ее лица, Скотти быстро повернулся к двери, которая как раз в этот момент открылась. Беверли Джонс держала дверь перед своими учениками, быстро заполнявшими класс. Улыбнувшись Августе, она с откровенным любопытством посмотрела на Скотти.
— Доброе утро, мисс Джонс. Как идут дела? — Скотти буквально ослепил ее своей знаменитой улыбкой, а сам быстро зашел за пианино, взял трусики, которые прятала за спину Августа, и запихнул в карман брюк. — Привели на занятия своих воспитанников?
— Да, — кивнула Беверли, не сводя глаз со Скотти. — Это лучший из всех первых классов, какие у меня когда-либо были.
Даже если это было и не совсем так, никогда не вредно приободрить малышей.
Они обменялись еще парой слов, но Августа была слишком растерянна, чтобы следить за нитью разговора. Где-то в глубине души она была в ужасе от собственного поведения. И все же приятно было чувствовать себя женщиной-вамп. Сексуальной и соблазнительной. Полной чувственных секретов.
Скотти, с другой стороны, стало вдруг не по себе. Конечно, он добился своего — трусики Августы лежали в его кармане, но его сильно беспокоило мечтательно-чувственное выражение лица девушки, ее чуть затуманенный взгляд. Августа улыбалась томной улыбкой. Черт побери, да она же возбуждена до предела, а он, Скотти, не имеет возможности сжать ее в объятиях!
Через открытую дверь в коридор он перекинулся парой слов с мисс Грей, второклашки которой рассаживались, как и все остальные, прямо на полу, но взгляд его все время возвращался к Августе, застывшей с выражением легкой эйфории на лице. Привели еще два подготовительных класса. Кабинет музыки становился все более шумным и многолюдным местом. Скотти решил воспользоваться этой суматохой, чтобы хоть как-то поправить ситуацию. Сняв куртку, он перекинул ее через пианино, а сам обошел вокруг инструмента и встал рядом с Гасти. Он закатал правый рукав, затем левый и только после этого наклонился к Августе и прошептал:
— Ты в порядке?
Девушка кивнула, улыбаясь ученику, отчаянно размахивающему руками, чтобы привлечь ее внимание.
— Что ж, посмотрим, — прошептал Скотти, касаясь сквозь платье ягодиц Августы. Девушка продолжала кивать и улыбаться входящим ученикам, но зрачки ее расширялись всякий раз, когда Скотти снова и снова поглаживал ее тело. — Хм-м. Не хотите ли выйти со мной в коридор, мисс Миллер?
Громко рассмеявшись, Августа покачала головой. Всем вокруг должно было показаться, что чинная и чопорная учительница музыки отказывается от фривольного предложения известного в городе сердцееда Скотти Хэммонда, осторожно отодвигаясь от него.
— Этот мальчишка никогда не изменится, — пробормотала мисс Фелдауэр, подходя к Августе. — Но мне кажется, вы нравитесь ему, милочка.
— Мы соседи, — сообщила Августа, надеясь, что это все объясняет.
— Что ж, если правильно разыграть все карты, здесь можно чего-нибудь добиться, — закивала головой учительница подготовительного класса. — Никогда не забуду, как учила его в воскресной школе много-много лет назад. Он был чудесным ребенком — и, вообразите, очень скромным.
— Трудно в это поверить, — заговорщически улыбаясь, Августа взглянула через плечо на Скотти.
— Вы несправедливы к нему, — энергично возразила пожилая дама. — Скотт Хэммонд — по-прежнему один из самых милейших молодых людей, которых я знаю. Я так рада, что он вернулся к нам.
— Хм-м, — Августа нисколько не сомневалась, что не смогла бы доказать ни одному из жителей Тайлервилла, что их кумир, их святой Скотт Хэммонд — мистер Мидас — ходит с ее трусиками в правом кармане. Ни за что. Даже если бы ей пришло в голову предъявить доказательства.
Не то чтобы это не нравилось Августе. Было даже приятно иметь близость с человеком, которого все любят, о связи с которым мечтает любая незамужняя женщина города — и некоторое количество замужних. И приятно было думать, что, имея такой огромный выбор, Скотти выбрал именно ее. Она не понимала, что это пришло ему сегодня в голову, но сейчас ей почему-то нравилось, что человек, которого она любит, способен на неожиданные сумасбродные поступки.
— Мальчики и девочки, — громко произнесла Августа, помигав лампой над доской, чтобы привлечь внимание. — Пора начать говорить потише и подыскать для каждого место на полу. Когда огоньки перестанут мигать, наступит время сидеть тихо и слушать.
Слова эти служили для остальных учителей знаком того, что она приняла на себя ответственность за их классы и они могут отправляться на перерыв.
— Обычно мы ведь не собираемся вот так, все вместе, не правда ли? — громко сказала Августа, чтобы перекричать нескольких учеников, на которых не действовали другие доводы. Когда и они наконец угомонились, Августа продолжала:
— Но сегодня у нас особенный гость. Это мистер Хэммонд, директор высшей школы нашего города. И он пришел, чтобы обратиться к вам с просьбой.
В другом месте подобное заявление вызвало бы бурю аплодисментов, но малыши явно еще не знали, кто такой мистер Скотт Хэммонд, поэтому они ограничились тем, что стали внимательно разглядывать пришедшего.