Друзья слушают, озабоченно мотают головами и смотрят поверх меня в минувшие дали своих арбатских двориков. Я покидаю их и мысленно еще раз иду той старой, вечной улицей со странным названием, зная от Булата, что ее никогда не пройти до конца.
ТЯЖЕСТЬ СУЩЕСТВОВАНИЯ
Лирика постоянно смешана здесь с прозой жизни.
Сразу по приезде я попал на Праздник Города. Его придумали и проводили впервые. Москве исполнилось 840 лет. Сорок лет назад круглый юбилей отмечали с нарочитой сталинской помпезностью. Теперь избрали противоположный стиль, что мне лично по душе. Запланировали народный праздник: гулянья, парады, карнавальные шествия, веселые девушки в гусарских костюмах, оркестры, танцы, живые картины на палубе плывущих по реке теплоходов, соревнования, конкурсы, – всё, чего душа пожелает. С погодой не повезло, поскольку сентябрь выдался холодный и дождливый, но люди вышли на улицы и смотрели вокруг с интересом. Не удалась же спонтанность, естественность праздника. Задумано было общее веселье, артисты устремлялись в толпу, пытались вовлечь народ в танцы, но без особого успеха. «На производственных собраниях люди ведут себя свободно, – написал потом обозреватель «Московских Новостей», – но на улицах к этому еще не привыкли».
Ничего удивительного: помню варшавский Фестиваль 1955 года и изумление при виде танцевавших где придется и где захочется иностранцев, среди которых – воспитанные прежде в убеждении, что мы – самые счастливые и радостные на свете – аборигены торчали, как старые пни.
В своем московском районе – Сокольниках я наблюдал менее парадный фрагмент праздника города. Одни, правда, действительно спешили в парк, где играла музыка. Другие, нисколько не смущаясь, направились в магазины. По случаю торжеств около метро воздвигли павильоны в старорусском стиле. В центре образованного ими полукруга народный ансамбль скоморохов разыгрывал представление с участием царя, шута, министра и Иванушки-Дурачка. Народ задерживался, смотрел, смеялся и расходился по разным очередям. Существовало оправданное общественным опытом предположение, что в праздники привозят товары получше.
Мне издавна известно будничное содержание московских магазинов. Оно всегда было скромным и выглядело теперь, спустя годы, не иначе. Разве что прибавилось самообслуживания. Преобладает серое однообразие жестяных и стеклянных банок. Мясо представлено мороженой «рубленкой», сыров стало еще меньше, хлеб – некогда замечательный – к сожалению, сделался хуже. Подобное случилось с конфетами: когда-то столь ценимые приезжими «мишки» и «белочки» в разноцветных фантиках, хотя объявлены шоколадными, отдают соей: sic transit… Впрочем, их тоже не хватает, и терпеливые сокольнические очереди тут же окружили кондитерский павильон. По части овощей и фруктов мы явно впереди: каждый приезжий из России вздыхает у наших киосков и товарных рядов: «Нам бы такой кризис…». Помидоры, арбузы, виноград, – всё это, правда, есть, но обретается ценой долгого выстаивания в очередях. Альтернативой являются базары, где очередей нет и где мясо, молочные продукты, фрукты предлагаются в лучшем виде, но за немалые деньги. В прошлом году обозначились возможности сезонной торговли: осенью к станции метро подъезжали большие грузовики, главным образом из Молдавии, с доброкачественными овощами и фруктами, которыми торговали дороже, чем в магазинах, но значительно дешевле, чем на рынках. Этой осенью урожаи были хуже и торговой инициативы, видно, недостало: я видел кое-где лишь грузовики «Молдавтотранса».
Наше относительное превосходство наиболее очевидно, когда речь идет о цветах. Печальные московские цветочные магазины, как правило, имеющие солидные интерьеры, где в больших зеркалах отражаются жалкие букеты мятых гвоздик и фальшивая роскошь искусственных роз, агитируют (от обратного) в пользу частной инициативы лучше, чем десятки статей.