Памела Ханн фыркнула:
— Это классная вещь, она будет отлично смотреться на ком угодно, но вам и вправду очень идет. Вы умеете носить хорошие вещи. Размер шестой? Нет, пожалуй, четвертый. Я придумала ее в момент вдохновения. Рукава колышутся при каждом движении, но если бы я не настояла на их особом покрое, этого бы не получилось.
Несколько секунд модельерша с гордостью рассматривала свое творение, потом снова фыркнула, словно почувствовала неприятный запах.
— Вы так и не сказали, что вы делаете в этом зверинце. Хочу довести до вашего сведения, юная леди, что мне приходилось участвовать во многих шоу: «Доброе утро, Америка», шоу Джонни Карсона, «Шестьдесят минут», шоу Мерва Гриффина. Но нигде, слышите, нигде со мной не обращались так отвратительно. Эти люди — просто отбросы общества, а шоу «Утро с Джоном Райли»…
— Вы абсолютно правы, мисс Ханн, полностью с вами согласна. На вашем месте я бы отказалась участвовать в этом шоу и уехала. С какой стати давать им интервью после того, как они обошлись с вами столь возмутительным образом? Зачем им потакать? Подумать только, с вами, выдающимся американским дизайнером, светилом современной моды, обращались как с обычной гостьей, как… как с какой-нибудь актрисой! Неужели они не понимают, что вы художник?
Делая вид, что высказала все, что думает, Брин подошла ближе и тихо, с почтением спросила:
— Заказать вам такси? Или вы приехали на лимузине?
— Я… гм… я приехала на своей машине. Люблю, знаете ли, иногда сама сесть за руль… только иногда, для разнообразия.
— О да, разумеется, мисс Ханн. Позвольте проводить вас к выходу. Мы и так задержали вас слишком долго, а ваше время поистине бесценно. Это папка с вашими эскизами? Не забудьте. Какая жалость, что из-за некомпетентности этих недоумков зрители лишатся возможности увидеть ваши новые модели. Глупость и некомпетентность на всех уровнях общества — наша главная беда, не правда ли, мисс Ханн? Вероятно, в индустрии моды существует та же проблема.
Она деловито вышагивала рядом с Памелой Ханн, моля Бога, чтобы не сбиться с пути и свернуть куда нужно. Брин еще не освоилась с лабиринтом коридоров и могла только гадать, какой из них ведет к выходу из здания. Не хватало еще, чтобы в результате она привела Памелу Ханн в раздевалку для уборщиц. От волнения сердце Брин ухало, как молот. Даст ли ее блеф желаемый результат?
Она бесстрастно улыбнулась модельеру:
— Правда, что вы устраиваете в Сан-Франциско эксклюзивный показ мод? Кажется, я где-то об этом читала.
— Да, верно. Показ состоится завтра у Ньюмана.
— О, замечательно! Может быть, я сумею прийти, хотя не знаю, удастся ли. Но надеюсь, что кто-нибудь все-таки придет.
Памела Ханн остановилась так резко, что высокие каблучки остроносых европейских туфель едва не заскрипели по полу.
— Почему это они могут не прийти? Вы считаете, мои модели не привлекут зрителей?
— Ну… видите ли, мисс Ханн, у ток-шоу «Утро с Джоном Райли» очень широкая аудитория, даже если его выпускают некомпетентные люди. Но не беспокойтесь, — она дружески похлопала женщину по тонкой руке, — наверняка многие женщины видели рекламу вашего показа где-нибудь еще.
— Но…
— И конечно, я не верю слухам, которые распускали о Рэйчел Аамье, когда она отказалась участвовать в телепередаче одной местной студии.
Брин мягко подтолкнула Памелу Ханн к выходу, но та не двигалась с места.
— Аамье? Говорите, она отказалась участвовать… И какие пошли слухи?
— О, умоляю вас, не спрашивайте, — заговорщически прошептала Брин. — Вы вынуждаете меня выдать тайну.
— Я никому не скажу. — Тонкие ноздри Памелы затрепетали. — Что говорят о Рэйчел Аамье?
Брин оглянулась с таким видом, словно собиралась выдать шпиону государственную тайну.
— Пошли слухи, что модели из ее последней коллекции никуда не годятся и она отказалась демонстрировать их публике, пока не будут распроданы билеты на показ. — Еще раз оглянувшись, Брин поспешила добавить:
— Но как я уже говорила, я не верю, что она намеренно устроила сцену и отказалась появиться на экране. — «Только бы она не догадалась, что вся эта история — от начала до конца выдумка!» Брин снова подтолкнула ее к выходу. — Пойдемте, мы уже отняли у вас слишком много времени. Я еще раз прошу прощения за нашу ошибку и причиненные вам неудобства. Я прослежу, чтобы…
— Минуточку. — Памела Ханн нервно облизнула губы и прищурилась. — Милочка, вам действительно идет эта блузка.
— Благодарю вас.
— Пожалуй, в следующий раз я предложу эту модель в более ярких тонах, к примеру цвета фуксии.
— Правда? О, замечательно! — подобострастно воскликнула Брин.
— Я не расслышала, как вас зовут, дорогая.
— Брин. Брин Кэссиди.
— Так вот, Брин, вы такая душка, что я, так и быть, соглашусь на это несчастное интервью.
Брин театрально схватилась за сердце, которое в эту минуту готово было выпрыгнуть из груди от радости.
— О, мисс Ханн, у меня просто нет слов! Вы слишком великодушны!
Гостья подняла руку, как папа римский, благословляющий паству.
— Не стоит, дорогая, великодушие — свойство всех настоящих художников.
К тому времени, когда женщины входили в студию, Памела Ханн только что не мурлыкала от удовольствия.
— Уитни, дорогая, будь так любезна, принеси мисс Ханн чашечку кофе. Вам со сливками или черный? С сахаром или без?
— Без сливок и без сахара. Нам, женщинам, нужно заботиться о фигуре.
Мисс Ханн и Брин дружно рассмеялись. Члены съемочной группы остолбенели.
— Мисс Ханн, присядьте, пожалуйста, на диван. Простите, что предлагаю вам сесть на такую дешевку. — Брин повернулась к девице со жвачкой. — Когда будете прикалывать микрофон, попрошу быть поаккуратнее. Блузка мисс Ханн из натурального шелка. — Гостья не видела, что Брин лукаво подмигнула девушке.
У Брин было такое ощущение, словно она работает в новой должности не полчаса, а по меньшей мере лет сто. Однако результат налицо: Памела Ханн с приколотым к блузке микрофоном сидит в студии и жеманно принимает знаки ее восхищения. Нельзя сказать, чтобы Брин получала удовольствие, потрафляя раздутому самолюбию гостьи, но если это необходимо, чтобы записать интервью, — что ж, пусть будет так.
— Как вам удалось ее умаслить? — благоговейно спросила Уитни, когда провожала Брин в гримерную Райли. — Она обзывала меня неотесанной деревенщиной.
— Что ж, по крайней мере она выражалась цензурно. — Уитни посмотрела с недоумением, и Брин продолжила:
— Я польстила ее самолюбию.
Во взгляде Уитни появилось нескрываемое восхищение.
— Здорово! Вы молодец.
— Спасибо. Кстати, о самолюбии. Давайте-ка посмотрим, в каком настроении пребывает мистер Райли.
Брин постучала в дверь, но не стала дожидаться ответа и решительно вошла в гримерную.
— На площадке все готово, ждем только вас.
Райли стоял перед зеркалом, держа в руках губку и коробочку с гримом, на груди у него висело полотенце, засунутое одним углом за воротник рубашки. На туалетном столике стояли рядом чашка кофе и блюдечко с водой.
— Вот что, мисс… как вас там?
— Кэссиди.
— Да, Кэссиди, давайте уточним кое-что с самого начала. — Он отвернулся от зеркала и пристально посмотрел на Брин. — Программой руковожу я. Только я, и никто другой. Если сегодня я терпел ваши своевольные выходки, то лишь потому, что попал в цейтнот. Не рассчитывайте, что вам удастся командовать мной так же, как всеми остальными на площадке. Я ясно выразился?
Не сводя с Брин ледяного взгляда, он намочил губку, окунул в баночку с тональным кремом и стал размазывать крем по лицу начиная с кончика носа, чтобы лицо не блестело в свете софитов.
Ни этот взгляд, ни угроза в голосе не смутили Брин. Она спокойно сообщила: