Однажды, вечером, в конце февраля, с номером свежего журнала в комнату Антонии вошел сияющий Артур. Впервые за все это время после январских событий он выглядел прежним, уверенным в себе оптимистом. Даже светло бежевый свитер, сменивший серию темных, деловых костюмов, свидетельствовал о том, что Артур вступил в новую полосу жизни.
- Знаешь что это? - распахнул он перед сидящей на полу Антонией "Фигаро". - Это наше алиби и виза в страну "удача"! Если удалось взять такое препятствие, не свернув шею, дальше уж мы постараемся преодолеть все пустяковые кочки. Тони в гимнастическом купальнике изумрудного цвета и оранжево-черных гетрах, прервала занятия аэробикой и выключила магнитофон, не сказав ни слова - ведь с самого начала эти часы в ее расписании были объявлены строго неприкосновенными. Табу для всех и даже Артура, неукоснительно соблюдавшего запрет.
Волосы связаны жгутом на макушке, к влажной шее прилипли черные завитки, усталое лицо словно погасло, омраченное гнетущей заботой. Тони быстро пробежала посвященную ей статью, расставлявшую все на благопристойные и даже элегантные места. Романтический, возвышенный образ овеянной печалью девушки, чье неугасимое стремление дарить людям праздник, граничит с самоотречением. Потерявшая любовь Антония Браун вышла на подиум лишь потому, что видит в своей профессии гуманистическую миссию. Каждый день, улыбаясь в объективы, она совершает маленький личный подвиг.
- Что ж, зеленый свет: дрессированная собачка может продолжать свой танец в угоду праздных, пресыщенных зевак. Кому какое дело, что творится у нее в душе, - она захлопнула журнал и бросила его на ковер, в кучу подлежащей выбросу прессы.
- По-моему, детка , ты слишком увлеклась образом одинокой невесты. Если уж начистоту - в Асторе больше влюблен был я, как в идею удачного замужества моей Карменситы. - Артур набросил на плечи девушки махровый халат. - Тебе не стоит простужаться.
- Я потеряла его как раз в тот момент, когда начала поастоящему влюбляться. Возможно, сегодня я была бы самой счастливой женой в мире, вздохнула Тони, направляясь в ванную.
- Это в ореоле трагической смерти Астор кажется идеальным возлюбленным, романтическим героем... Очевидно, не так уж спокойно и чисто было на душе этого уважаемого гражданина, раз он решился свести счеты с жизнью...- Шнайдер разглагольствовал у двери ванной комнаты, из-за которой послышалось шипение душа. Дверь приоткрылась, появившееся в ней лицо Тони искажал страх.
- Мы-то с тобой знаем Артур, почему Джони убил себя. - зашептала она. - Я думаю, Клиф успел осуществить свою угрозу, сообщив Астору кое-какие факты из нашего с ним романа... Уверена - он знал, как побольнее ударить.
- Лиффи успел, а Артур опоздал! - вот и весь обвинительный приговор. Пожалуй, пойду напьюсь, - Шнайдер направился к выходу.
- Не выйдет, Артур! Стыдно бежать с поля боя, когда ты должен изо всех сил утешать свою несчастную девочку! - выбежав из ванны, завернутая наспех в простыню, Антония остановила его, положив сзади на плечи и прошептав в затылок: - Я так несчастна...
Потом они сидели на диване в обнимку и Тони, прерывая слова всхлипываниями, говорила о том, как боится своей беременности, как заранее ненавидит этого ребенка и опасается связанной с его появлением авантюры. Артур утешал, расписывая примеры счастливого материнства и забавность самого трюка с исчезновением Антонии Браун. Сам же он в десятый раз задавал себе вопросы: почему родители Антонии категорически восстали против абборта, почему мадам Алиса категорически отказалась от этого варианта, одобренного бы несомненно, любой любящей матерью? Все было бы так просто и безопасно.
- Бедная, бедная, девочка, - Артур завернул вздрагивающие плечи Тони халатом, гладил ее волосы, с тоской констатируя то, что подметил пару недель назад: Антония начала катастрофически дурнеть.
В римском весеннем сезоне моды Тони Браун представляла "Дом Шанель", выходя на подиум шесть раз. Туалеты из разных коллекций делались специально для нее с учетом блистательного партнерства: костюм оттенял достоинства девушки, она же делала его незабываемым, уникальным явлением, выделяющимся из остальных.
Артуру показалось, что модельеры на этот раз промахнулись, либо он сам начал стареть, воспринимая новые направления в штыки. Модели, демонстрируемые Антонией, можно было счесть удовлетворительным, находящемся "на уровне", но никак не над его планкой. Потом он заметил, что это ощущение появилось и у других - у портних, комментаторов, журналистов и даже самого Маэстро, замышлявшего свои модели под магическим обаянием Антонии. Пристально разглядывая девушку, Артур понял окончательно: что беременность не пошла ей на пользу. Исчезла радостная легкость, делающая Антонию невесомой, летучей, яркой, как плывущий в синеве воздушный шарик. Исчезли озаренность, азарт , и даже сами черты лица расплылись, утратив четкость высшей гармонии, когда упиваешься ощущением точного попадания в цель - ни штриха, ни точки ни добавить, ни убавить нельзя - совершенство, вершина, bellisima!
Что-то ушло, но что?
10
Уже почти три месяца Виктория и Йохим жили в монастырском пансионе, передавая через доктора приветы и заверения в том, что все идет хорошо. Динстлер звонил Брауну редко, как и было условлено, сообщая лишь самое главное: здоровье его поправляется и он до лета думает задержаться в горах. Анна Ковачек чувствует себя хорошо, помогает сестрам и начинает подумывать о том, чтобы остаться здесь навсегда, приняв послушание в монахини. Это сообщение, способное еще совсем недавно порадовать Браунов, повергло его в замешательство. Что могло бы быть лучше для скрывающейся девушки, чем монастырские стены, тем более если эта стезя выбрана ею по призванию? Но Виктория - его Виктория - монашка? - Ни за что. Остин спешно собрался навестить горную обитель, ему надо было поговорить с Викторией лично, а также серьезно проконсультироваться с Динстлером о состоянии Антонии. Мысль о том, что упорный холостяк и идейный одиночка Браун на склоне лет погряз в семейных проблемах, вызывала у него улыбку удовлетворения. Как бы там ни было, женившись на Алисе, он и не подозревал, что станет отцом и дедом, да еще таким не простым, не традиционным путем. "Ну что ж - по Сеньке шапка. А как иначе могла сложиться твоя личная жизнь, гарный хлопчик, "развращенный" с пятилетнего возраста чтением Дюма?" - думал Остин, подъезжая к монастырю, и удивляясь своему бодрому и даже приподнятому настроению. Может оттого, что здесь на побережье уже зацвели заросли мимозы, насыщая воздух совершенно особенным ароматом, соединившим запах талого снега с медовым духом летних лугов. Ожидание перемены, трогательная пауза между прощанием и встречей...